. В результате новая пьеса явно напоминает оригинальную мелодию, но в то же самое время представляет ее в заново изобретенном и перегруппированном виде. Роджер Шаттак написал, что «в первый раз музыка Сати [звучит] не как средневековая, греческая или яванская, а как парижская», то есть «как сам Сати»
[88]. Композитор был настолько вдохновлен своими «Холодными пьесами», что решил их оркестровать, но забросил это дело после девятнадцати неудачных попыток.
Творческий взрыв был недолог. В октябре 1898 года, находясь в очередном экзистенциальном и финансовом кризисе, Сати снял комнату в рабочем предместье Парижа, в Аркёй-Кашане, в десяти километрах к югу от города. Комната находилась в примечательном здании, известном как «дом с четырьмя трубами», была лишена каких бы то ни было современных удобств и принадлежала родственнику Рудольфа Салиса артисту кабаре Биби ла Пюре. Переехать Сати помогли друзья Анри Пакори и Грасс-Мик, Конрад Сати оказал финансовую поддержку. В этой комнате Сати прожил до конца своих дней, и, как известно, не принимал посетителей. «Никто, – вспоминал Грасс-Мик, – не переступил порога этой комнаты, пока Сати был жив»[89]. Композитор ежедневно ходил пешком в Париж и обратно, останавливаясь по дороге, чтобы выпить кофе или аперитив и записать пришедшие в голову идеи в маленький блокнот, который он всегда носил в нагрудном кармане.
Прогулки дарили вдохновение и были изрядной тренировкой: Шаттак предполагает даже, что «источником музыкального ритма Сати – вариации внутри репетиции, эффекта воздействия скуки на организм – возможно, были эти бесконечные прогулки туда и обратно по одному и тому же маршруту каждый день»[90].
Сати каждое утро выходил из Аркёя и, прежде чем отправиться в Париж, останавливался в местном кафе «У Туляра». Тамплие пишет, что «он ходил медленно, маленькими шажками, зонтик в руке. При разговоре он останавливался, немного сгибал одно колено, поправлял пенсне и упирался кулаком в бок. Затем снова продолжал свой путь маленькими свободными шагами. Перед этим замечательным ходоком все друзья “падали ниц”»[91]. Как вспоминает Жорж Ориоль, друг Сати с 1880-х годов, композитор был бодр и бесстрашен:
Не будет преувеличением сказать, что такому чемпиону пеших прогулок необходимо двадцать четыре пары крепких сапог. Его смелость как ходока была так велика, что дважды в день он пешком покрывал расстояние от Монмартра до Аркёй-Кашана ‹…› Этот «буржуазный марш» часто совершался в районе двух часов ночи через дикие и варварские кварталы Гласьер и Санте, где часто рыскали праздношатающиеся «апаши». Именно поэтому наш музыкант носил в кармане молоток
