Несмотря на это сохраняется рентабельность азербайджанской нефти и нефтепродуктов, вырабатываемых на заводах Азербайджана, по сравнению с другими регионами добычи.
Высокая ценность нефти Азербайджана обуславливается не только большим потенциальным содержанием светлых нефтепродуктов и масел, но также и тем, что они содержат минимальное количество серы (0,1–0,3 процента) по сравнению с нефтью Татарии, Башкирии, Поволжья, Закаспия и Ухты (2–5,0 процента), незначительное количество твердых парафинов, солей и смол. Незначительное содержание серы в бакинской нефти и в вырабатываемых из нее мазутах делает последние единственно пригодными в качестве технологического топлива для металлургической промышленности. Поэтому не случайно вырабатываемые в Баку мазуты полностью вывозятся, а в Баку для нужд промышленности завозятся сернистые мазуты восточных заводов. За один 1956 год из Баку было отправлено 2177 тысяч тонн сернистых мазутов.
Таким образом, благодаря своему высокому выходу получаемые из нефти Азербайджана готовые нефтепродукты, в особенности масла, обходятся дешевле, чем аналогичные продукты, вырабатываемые из нефти восточных нефтяных районов. Например, отпускная цена за тонну авиационного бензина марки 95/130 в Баку составляет 820 рублей (в ценах 1957 года. — В. В, А. С.), а на Новоуфимском заводе — 1158 руб., на авиационный бензин марки 91/115 в Баку — 520 рублей, в Грозном — 890 рублей и т. д.»
Если бы случайный наблюдатель в этот момент видел Хрущева — как он, все более раздражаясь по мере чтения, буквально меняется в лице, сердито постукивает согнутыми в кулак пальцами по столу и порой прерывает чтение недовольными возгласами, — он не узнал бы в нем того добродушного, простоватого человека, посещающего дни рождения и свадьбы знатных колхозников и рабочих, образ которого (быть может, неспроста) навязывался народу казенной пропагандой. То был совершенно иной Хрущев: умеющий вмиг схватить суть прочитанного и давать точную оценку факту.
— Байбакова ко мне! — бросил Хрущев в трубку одного из многочисленных телефонов и опять склонился над бумагами.
Председатель Государственного планового комитета при Совете Министров СССР Николай Байбаков появился так быстро, словно был перед этим не у себя в Госплане, а где-то тут, в одном из кремлевских кабинетов, ожидая вызова.
Хрущев поднял голову, и Мустафаев отметил про себя, что у первого секретаря от волнения даже изменился цвет лица.
