В тот же день на заседании ЦК в отсутствие Ленина было принято решение вступить в переговоры с Викжелем. Для переговоров выделили Каменева, Сокольникова и Рязанова. Вопреки прямому указанию ЦК вести переговоры лишь при условии обязательного признания Вик-желем решений II съезда Советов Каменев продолжил переговоры, несмотря на явно контрреволюционную установку Викжеля.
«Ясно, что Викжель стоит на стороне Калединых и Корниловых, — говорил на следующем заседании ЦК Ленин. — Колебаться нельзя. За нами большинство рабочих и крестьян и армии. Здесь никто не доказал, что низы против нас; либо с агентами Каледина, либо с низами. Мы должны опираться на массы, должны послать в деревни агитаторов. Викжелю было предложено доставить войска в Москву, он отказал, мы должны апеллировать к массам, и они его сбросят»[10].
Ленин был категорически против продолжения переговоров с Викжелем. Но некоторые народные комиссары, и среди них члены ЦК Каменев, Зиновьев, Рыков, подали в отставку, считая, что необходимо организовать правительство из представителей всех социалистических партий.
Нечто подобное происходило и в Москве. Бюро Викжеля предъявило ультиматум ВРК и Комитету общественной безопасности с требованием объявить перемирие и начать переговоры. Произошло это как раз 29 октября, когда перевес сил явно был у большевиков.
Поставив Партийный центр перед фактом, ВРК согласился и на перемирие и на переговоры, выделив для их ведения П. Г. Смидовича, П. И. Кушнера и Н. И. Мурадова.
Один викжелевец торжествующе сообщил своим единомышленникам в Петроград: «В Москве бог знает что творится, стреляют на улицах. Мы согласились предъявить ультиматум той и другой стороне; если большевики будут упорствовать, мы объявим забастовку и введем войска в Москву и направим против них…»
Таковы были замаскированные под «абсолютную нейтральность» и «миролюбие» далеко идущие намерения Викжеля. Заставить большевиков встать на колени. Принудить их на создание коалиционного органа, обладающего чрезвычайными полномочиями, в котором большевики оказались бы в меньшинстве.
С особой охотой на переговоры пошло руководство Комитета общественной безопасности. Руднев и Рябцев рассчитывали использовать 24 часа перемирия для собирания уже порядком потрепанных и растерявшихся сил контрреволюции.
Районы гневно протестовали против этой навязанной им центром оттяжки. Ведь теперь они получили оружие, и каждый час борьбы наращивал их боевую мощь, убеждая в близкой и окончательной победе.
