— Знают, — уверенно ответил Гнат Маркович. — Это политика. Сводят «ножницы». Доведут до того, что бесплатно хлеб будем отдавать.
— Не обеднеете, Гнат Маркович, — отрываясь от домино, с явной насмешкой сказал молодой рабочий в армейской гимнастерке.
— Я не обеднею, а ты что жрать будешь? — со злобой произнес Гнат Маркович.
— Кулаков выгоним, сами на их землях будем сеять, — сказал рабочий в гимнастерке. — Батраки на кулаков работают и сами на себя не хуже будут работать.
— Насеяли… Насеяли, — снова раздался дискант. — У нас под Мерефой коммуну организовали, на коровах пашут.
— Вы кулаков не выгоняйте, — насмешливо сказал Гнат Маркович, — они сами уйдут. Попробуйте похозяинуйте. Придумали — кулак! Кулаки всех хлебом кормят. Нельзя тех, кто хлеб добывает для народа, трогать.
— Значит, нет кулаков? — заинтересовался Постышев.
— То, что у вас на Московщине кулак, у нас бедным человеком считается, — пояснил кузнец. — На Украине одни наделы, на Кубани другие, а в Сибири нет такого мужика, чтоб сорок десятин не имел.
— Это объяснять, как глухому обедню служить. — Гнат Маркович поднялся и пошел к выходу.
— Рассердили человека, — сказал Постышев.
— Гната Марковича словами не рассердишь, — заявил парень в гимнастерке. — Он от дел сердится.
— У него дела, Василь, получше, чем у тебя, — произнес кто-то низким голосом. — Хозяйство такое, как экономия.
— Из-за чего же он на заводе работает? — заинтересовался Постышев.
— При рабочем классе, — продолжал все тот же низкий голос.
В вагоне после каждой остановки становилось все меньше пассажиров. Уже проводник зажег свечи.
— Э, черт, так досадно! — вымолвил рабочий, читавший газету у окна. — Ни черта не видно!
— Далеко еще ехать? — спросил Постышев.
— До самой Мерефы, — ответил рабочий. — Это хорошо, что свечи стали давать, а то половину дороги в темноте ехали.
— Часто у вас такие споры в вагоне? — предлагая папиросу рабочему из Мерефы, продолжал расспрашивать Постышев.
— Это еще короткий спор, а то схватятся, что и остановки проезжают.
— И все о сельском хозяйстве?
— О чем угодно: о политике, и о сельском хозяйстве, и о семейной жизни.
— Что же не попросите, чтобы к вам агитаторов прислали из партийного комитета, электрическое освещение устроили бы в вагоне, как в дальних поездах, — допытывался Постышев.
— Просим ожидалки на полустанках устроить теплые. Зимой приходится на платформах прыгать, чтобы не застыть.
— Павел Петрович, я проводника спрашивал, нам нужно сходить на следующей, — предупредил Фурер.
