— Им рот не заткнешь, — вставил кто-то.
— Верно… Это их дело — кричать. Они всегда найдут повод для крика. Но они «инструктируют» демагогов, подсказывают им тезисы для пропаганды. Сколько у вас молодежи вне союза? — спросил Постышев Пискарева.
— Около двух третей.
— Это на самом большом и старом предприятии города. А у вас, товарищ Гнатенко? — обратился Постышев к молодой ткачихе.
— Плохо идут в комсомол, — прямо высказалась Гнатенко. — Говорят. «А что там делать? Только квитки получать да взносы платить».
— Честный ответ, — увидев, как удивленно взглянули на ткачиху некоторые члены бюро, поддержал ее Постышев. — Так всегда прямо и говорите, товарищ Гнатенко. Не учитесь у наших аппаратчиков находить причины для объяснений и оправдания недочетов. Не идут в комсомол потому, что не увлекаем мы молодежь своими делами, не умеем увязывать личное с интересами целого класса. Четырнадцатый съезд обязал всех нас работать среди комсомольцев и беспартийной молодежи. Что скрывать, часть молодежи и встревожена и растерянна. У нас еще большая нужда во всем. Но нужно, чтоб люди не пугались трудностей, не робели перед ними. Резолюций принимать не будем. Узнайте, когда в районе комсомольские конференции. И не ожидать приглашений, сами в гости к комсомольцам. Чтоб это стало привычкой, необходимостью…
Весна вырвалась на всем скаку из-за отрогов Донецкого кряжа, в несколько дней растопила сугробы, согнала снега ручьями в овраги, сухой «азовец» провялил поля.
— Тосковал о поездках, Гордей Федорович? — как-то возвращаясь в конце марта с ГЭЗа, сказал Постышев шоферу. — Приводи в порядок свою лошадку. Начнем ездить, посмотрим, сходятся ли сводки с тем, что на полях делается. Послушаем мнение хозяев о своих работниках.
— О каких работниках? — недоуменно спросил шофер.
— О нас — о всех, кому власть доверили.
— У меня лошадка всегда под упряжкой, — сказал Гордей Федорович. — Хоть сейчас, хоть завтра…
— Ну, завтра у меня весь день с утра до ночи расписан, — сообщил Постышев, — а послезавтра тронемся, как ободняется.
Этого не нужно было говорить. Гордей Федорович отлично знал, когда начинается день у Постышева. До официального учрежденческого утра успевал он побывать то на заводах, то в пригороде, то просто на одной из улиц города. Неугомонный человек! Оставит машину за углом, а сам пойдет пешком, разговорится то с дворником, то с садовником сквера, то с покупателями в одном из магазинов. И никому из них невдомек, что за человек завел разговор. Наверное, принимают за металлиста с какого-нибудь из заводов.
