Завязавшиеся мадридские литературные связи побуждают Тирсо перебраться из бывшей столицы в новую. Здесь, в Мадриде, он принимает участие в заседаниях Поэтической мадридской академии, которая собиралась в доме Себастьяна Франсиско де Медраво, вывезшего из Италии вкус к подобного рода сборищам. В разгоревшихся тогда спорах вокруг поэта Луиса Гонгоры и изощренного стиля вообще Тирсо де Молина принимает сторону Лопе де Вега. Завязывает тесную дружбу с виднейшими литераторами того времени — Руисом де Аларконом, Белесом де Гевара, Алонсо дель Кастильо Солорсано и, что удивительно, одновременно с Пересом де Монтальваном и Кеведо, бывшими в непримиримой вражде между собой. О дружбе с Лопе нечего и говорить. Весной 1622 года Тирсо временно покидает столицу, так как вынужден отправиться в Сарагосу на выборы нового генерала ордена. Но уже в июне Тирсо снова в Мадриде, куда он поспешил на поэтический турнир в честь св. Исидора. Победителями оказались Гильен де Кастро и Мира де Амескуа. Тирсо оставалось утешиться тем, что лучшие столичные труппы, соревнуясь друг с другом, разыгрывали его пьесы. И вот тут-то, среди, казалось бы, наивысшего торжества и славы, Тирсо постигает неожиданный удар. «Хунта де Реформасьон» (комиссия по исправлению нравов) выносит 26 марта 1625 года грозное постановление: «Слушали дело о брате Тельесе, в миру Тирсо, пишущем для театра. Разобрав скандал, который учиняет монах-мерсенарий по имени Тельес, в миру Тирсо, своими комедиями, исполненными светского духа, дурных побуждений и зловредных примеров, и приняв во внимание серьезность проступка, решили просить Его Величество, дабы тот через своего Духовника сообщил Нунцию о желательности высылки означенного монаха в один из самых отдаленных монастырей ордена с отлучением latae sententiae[1] и запретом писать комедии или какие-либо другие сочинения в светском духе. Сделать же это безотлагательно».
Казалось бы, гром грянул среди ясного неба. Что явилось причиной столь поспешного и жестокого приговора? Очередная загадка биографии Тирсо. Быть может, не последнюю роль сыграл донос какого-нибудь завистливого собрата по перу (литературные полемики в те времена нередко кончались таким способом). Быть может причина в соображениях государственного порядка (не слишком ли азартно аплодировали зрители некоторым тирадам, содержавшим выпады против властей?). Известно также, что в начале царствования Филиппа IV Тирсо не был в стане его друзей. Так или иначе, но в любом случае не последней причиной явился очевидный сенсуалистический характер тирсовского театра. Судилищу, которому по самому статуту, определенному его создателем Филиппом IV, полагалось блюсти добрые нравы и стоять на страже добрых обычаев, театр Тирсо не мог не быть подозрителен. В этой связи нелишне будет напомнить о некоторых «неудобных» для властей особенностях драматургии этого монаха, сочинителя «зловредных примеров».
