Если выйти за пределы индивидуального и рассматривать группу как нечто целое, то самопожертвование общественных живых существ вроде муравьев и пчел оказывается исключительно себялюбивым поведением. Даже если я (как муравей или пчела) умираю, полный набор моих генов будет жить в членах моей группы. Социобиология, новое научное направление, основанное на этом принципе, стала довольно популярной благодаря таким книгам, как «Социобиология» (1975) Эдварда Уилсона и «Эгоистичный ген»[26] Ричарда Докинза.
Обезьяны тоже действуют в интересах группы, но иначе. Генетически обезьяны не являются полными копиями друг друга, как муравьи и пчелы. Они живут вместе с другими членами своей семьи, с которыми имеют довольно много общего генетического материала. При наличии общих генов альтруистическое поведение, выгодное группе, может быть выгодно и особи. Это наблюдение было впервые сформулировано Уильямом Гамильтоном и получило известность как закон Гамильтона. Согласно этому закону альтруистическое поведение пропорционально количеству общего для родственников генетического материала. Таким образом, меру альтруизма можно рассчитать по формуле
Альтруизм проявляется, если выгода для получателя (В), умноженная на генетическое родство (р), больше, чем цена альтруистического поступка (Ц). Например, по статистике, я имею ½ общих генов с родными братьями или сестрами и >1/>8 – с двоюродными. Если выгода и цена равны, то два брата и восемь кузенов имеют равную ценность. Иными словами, закон Гамильтона гласит, что с генетический точки зрения есть смысл спасти двух братьев или восьмерых кузенов ценой моей жизни – в будущем поколении останется существовать одинаковое количество моего генетического материала.
Конкретные значения переменных в этом расчете менее важны, чем вытекающее из него понятие генетического детерминизма, согласно которому индивид является всего лишь вместилищем генов. Эта модель объясняет, почему взрослый мужчина, ставший отцом, в конечном счете действует в собственных интересах, обеспечивая благополучие потомства, имеющего общие с ним гены. Если это верно, то как объяснить альтруизм в отношении незнакомых людей? Согласно этой модели самопожертвование ради посторонних является просто пережитком нашей долгой эволюционной истории, когда мы жили вместе с родственниками.
Скоро, однако, мы убедимся, что взаимопомощь в человеческих обществах невозможно этим объяснить, отчасти потому, что семьи людей не связаны исключительно генетическим родством. Мы склонны поддерживать социальные контакты с людьми, которые не близки нам по крови, однако воспринимаются «как родные». Во многих культурах «отец» – слово-обобщение, которым дети называют мужчину, живущего с семьей, но не обязательно являющегося их биологическим отцом. Поскольку в этих культурах нет строгой моногамии, «отец» и его «дети» могут вообще не иметь общих генов. Может быть, понятие отцовства однозначно в обществах, требующих от своих членов моногамии? Не обязательно. Многие семьи изменяются вследствие разводов и повторных браков, не меньше и таких, где растут приемные дети или рожденные благодаря искусственному оплодотворению с использованием чужих яйцеклеток или спермы. Возможно, современное общество пересматривает понятие родителя или ребенка, но это не совершенно новое культурное изменение.
