Дело в том, что до недавнего времени многие дети не доживали до своего первого дня рождения. В жизни нас подстерегает несколько периодов повышенного риска смерти. Смертность возрастает при отлучении от груди, независимо от возраста в этот момент, который определяется культурой. Когда ребенок переходит на другое питание, он становится уязвимым для целого спектра заболеваний пищевого происхождения. После преодоления этого опасного периода смертность снова увеличивается в 16−18 лет, когда завершается соматическое развитие (рост тела). После этого молодые женщины сталкиваются с повышенной смертностью из-за рисков, связанных с беременностью и родами, а молодые мужчины – из-за несчастных случаев. В среднем возрасте наблюдается очередной пик смертности преимущественно вследствие болезней.
У людей на жизненном пути много раз происходят всплески и спады риска смерти. Увеличение средней продолжительности жизни означает, что этот риск переживает больше людей – сейчас меньше катастроф и войн, больше болезней стали излечимыми, меньше смертей случается в результате осложнений беременности и родов и т. д. Когда эти препятствия для долгожительства были сведены к минимуму и пока рождаемость оставалась высокой, численность населения росла, резко увеличившись к концу XX в. Но потом жители промышленно развитых стран стали рожать меньше детей; в конце концов вероятность того, что имеющиеся дети достигнут совершеннолетия, чрезвычайно возросла. Впервые в истории человечества в большинстве развитых стран наблюдается крайне низкая рождаемость и крайне низкая смертность. Перед нами новый феномен – рост доли престарелого населения. При рассмотрении в этом ключе долгожительство человека оказывается прямым следствием технического прогресса.
Дело, однако, не только в достижениях современной цивилизации. Количество стариков выросло задолго до появления оседлых обществ. Более того, мы знаем, что долголетие отчасти наследуется: долгожители, как правило, происходят из семей долгожителей. Известно, что за него отвечает ряд специфических генов. Означает ли это, что долгожительство обеспечивает эволюционное преимущество?
На интуитивном уровне долголетие вроде бы не несет очевидных преимуществ. Чтобы признак был «эволюционно выгодным», он должен способствовать увеличению численности потомства, иными словами, размножению. У женщин менопауза, или репродуктивное старение, происходит примерно в 50 лет. Естественный цикл овуляции прекращается, забеременеть и родить ребенка становится невозможно. Поскольку эволюционный успех напрямую связан с репродуктивным успехом, кажется, нет эволюционного смысла в долгой жизни после менопаузы, поскольку беременность и деторождение уже недоступны. Большинство женских особей в животном мире сохраняют репродуктивную способность до конца жизни, немногие, достигающие менопаузы, живут после этого недолго. В отличие от этого, женщины продолжают вести активную, полноценную жизнь как минимум 10−15 лет после менопаузы
