Впрочем, по свидетельству руководителя Польши Эдварда Терека, дело обстояло несколько иначе. В беседах с ним Брежнев «вспоминал о польском происхождении своей матери и о своей дружбе в юношеские годы с поляками, живущими на Украине». Значит, аресты среди поляков вполне могли угрожать и ему…
Как вообще людям удается уцелеть во время событий, подобных войне, революции, массовым арестам? Иначе говоря: можно ли в разгар карнавала избежать превращения в «карнавальное чудище»? И если да, то каким способом? Может показаться, что жизнь в таких случаях не оставляет человеку выбора: остается надеяться только на удачу в «лотерее». Но это не так. Например, Евгении Гинзбург, ожидавшей в 1937 году ареста, довелось выслушать такой совет.
— Слушай, Женя, — сказал ей один знакомый. — А ведь если вдуматься, дела наши плохи… Надо искать другие варианты. Как бы ты отнеслась, например, если бы я спел тебе популярный романс: «Уйдем, мой друг, уйдем в шатры к цыганам»?
— Еще можешь шутить?
— Да нисколько! Ты послушай. Я цыган натуральный, ты тоже вполне сойдешь за цыганку Азу. Давай исчезнем на энный период с горизонта. Для всех, даже для своих семей… А мы с тобой присоединились бы к какому-нибудь табору и годика два побродили бы как вольные туристы, пока волна спадет. А?
«И это по сути дела мудрое предложение, — писала потом Гинзбург, — показалось мне авантюристским, заслуживающим только улыбки». А позднее она с удивлением замечала, что некоторые ее знакомые избежали неминуемого ареста именно бегством. Но бегство выглядело тогда слишком нестандартным выходом, и решались на него не многие. «Да, — признавала Гинзбург, — люди искали всевозможные варианты выхода, и те, у кого здравый смысл, наблюдательность и способность к самостоятельному мышлению перевешивали навыки, привитые догматическим воспитанием… иногда находили этот выход».
Словом, спастись во время «карнавала» можно было только «по-карнавальному»: притвориться не тем, что ты есть! В первую очередь погибали те, кто слишком серьезно относился к своей роли в окружающем мире, ни за что не желая от нее отказаться.
Такому испытанию подвергся и наш герой. По словам его племянницы Любови Брежневой, в 1937 году Леониду Ильичу всерьез угрожал арест. И спасся он именно бегством: когда над ним нависла угроза ареста, он отправился в Свердловск. Здесь он переждал то время, когда его могли арестовать. «Самое интересное, я нигде в биографиях этого не читала, — добавляла Любовь Брежнева. — Спасаясь от гэпэушников, Леонид уехал в Свердловск, где поселился у вдовы царского генерала, у которой в свое время снимал комнату. Она подарила ему на память пистолет мужа. Когда о Брежневе «забыли», он вернулся в родной город. Как-то вечером, забавляясь подаренной игрушкой, Леонид случайно спустил курок и прострелил моему отцу руку. Пуля угодила между большим и указательным пальцами, оставив ровный круглый след».
