— Шестьдесят.
— Вот! У меня в помощниках тебе ещё год работать. А в уборщиках ты до лета почти сорок заработаешь. Переходи в уборщики. Или я тебя сам уволю.
— Но…
— Ты уволен! Собирай манатки и догоняй кастеляна!
Магнус схватил вещи и выбежал из дворницкой.
В производственных помещениях Магнусу нужно было каждый день мыть туалеты, подметать, раз в неделю делать влажную уборку, сортировать отходы учебного производства, поддерживать температурный режим в ткацком цехе, и ещё множество мелких дел.
Обычно он приходил, когда работы уже заканчивались, но иногда видел, как молодые парни и девушки работают на ткацких, дерево- и металлообрабатывающих станках, шьют, режут и сваривают металл газом и электричеством. Это было невероятно интересно, но смотреть долго он не мог — слишком много работы.
С обязанностями своими он справлялся хорошо, каждую пятницу кастелян, выдавая жалованье, лишь давал мелкие советы: как проще оттирать пятна или откуда удобнее сгребать стружку и опилки, чтобы меньше тратить времени и сил.
С Михелем они теперь пересекались крайне редко, только если случайно Магнус выносил мусор, а Михель поблизости чистил снег. Они здоровались, а потом снова расходились по своим делам.
Зима пролетела незаметно. Март выдался тёплым, и к апрелю весь снег уже сошёл. Неуклонно приближался день рождения.
В классе Магнуса все уже знали, что он зарабатывает на взрослый билет в плавучий универсам. Никто уже не насмешничал и не называл его вруном или хвастуном, и лишь Фридрих Цангер, предчувствуя, что скоро перестанет быть самым популярным учеником, всё отчаяннее и грязнее злословил. Магнуса это уже давно не беспокоило. Он знал, что в этом году тоже не сможет осуществить свою мечту, но это его уже не расстраивало. В следующем году он купит билеты и на себя, и на Элинор, и на маму.
В последний понедельник мая, уже в конце смены, в цех деревообработки пришёл Михель.
— Привет, — сказал он.
— Привет, — растерянно ответил Магнус. Он понял, что очень соскучился по дворнику.
— Как дела?
— Да вот… работаю. Герр Штайнер вроде доволен.
— Знаю. Я вот что… Элинор сказала, что тебе двадцать пять талеров на билет не хватает.
— Да ничего. Год терпел — и ещё год потерплю.
— Не надо терпеть. Вот.
С этими словами Михель достал из кармана тяжёлый на вид кожаный мешочек, затянутый шнурком.
— Тут тридцать талеров серебром. На всякий случай. Чтобы точно хватило.
— Михель… Нет, я не могу. Это большие деньги!
— Потом отдашь. Ты же не улетишь потом на этом пузыре?
