Возвращение Пиньки | страница 13



—  Ну, ты наговоришь, — нахмурилась Нина, — в общем, Сережа,  играю я, и вот кое-что мне нужно от вас дополучить… Дело-то вот в чем… — она полезла в сумочку.

Оказалось, что танцевать Нина будет с козочкой. Так и полагается по Гюго. Такая козочка есть — рожки у нее золотые. Сейчас козочка заканчивает курс наук в уголке Дурова и дней через двадцать будет готова к выходу. Так вот, ее надо отразить в тексте.

—  Ниночка, а зачем она вам?  ее? А?

—  А вы представляете, как обрадуются раненые, когда увидят козочку? — ответила Нина.

—  Ты опять рысь заведи, — серьезно посоветовала ей Ленка, — пусть она пляшет! Что там коза? Без рыси ничего не выйдет!  же, ей-богу, психованная, как оба эти друга.  умываться! — она схватила ее за плечо. — Ой, что это?

Из Нининого жакета вдруг вылез , вскарабкался на плечо, поднялся столбиком и защелкал на Ленку зубами.


Через месяц мне прислали билет на премьеру, но в тот день я опять дежурил, а потом как-то все получалось так, что уж и рецензии у нас появились, а я все не мог вырвать свободного вечера.

Но однажды в редакцию ночью влетел Владимир. Я только что послал материал в машинописное бюро, и у меня оказалась бездна свободного времени — что-то 10–15 минут, и я сидел над стаканом чая и мирно поклевывал носом, — в это время он и влетел.

—  Ты спишь? — спросил он удивленно и, подойдя к окну, распахнул его. — А на  какая благодать! Вставай, проводи меня. Твоя шинель?

Глаза у него блестели, от него пахло «крымской розой», а вместо галстука чернел бантик-бабочка. Я никогда не видел его таким и поэтому даже перепугался.

—  Стой, стой! У меня же работа! Что такое случилось? Э-э, брат, да ты в подпитии! Все сестра просвещает! Здорово! Где же это вы так?..

Он сел и улыбнулся в пространство.

—  Я только расстался с Ниной.

—  Ну и что же?

Он вдруг вскочил:

—  Слушай, — да ведь это талант! ! О ней кричать надо! Что вы пишете: «Молодая талантливая актриса создала образ простой уличной танцовщицы». Ну что это такое? Дай большие заголовки! Подбор! Полосу с ее портретами! Через два года все народные будут перед ней ничто! Когда  уносит ее на плече с эшафота, зал ревет! Что ты смеешься? Я говорю — зал стонет.

—  Хорошо, что ж, она и танцует, и поет.

—  И она танцует, и козочка танцует, и у козочки рожки золотые. Ах, Нина! Я теперь всю ночь не усну! — он вскочил и забегал.

Я посмотрел на него и засмеялся.

—  Да ты сядь, не мелькай, —