В процессуальном отношении психиатр-эксперт руководствовался не столько Уголовно-процессуальным кодексом, сколько подробной инструкцией Министерства здравоохранения, Прокуратуры СССР, Верховного суда СССР и Министерства внутренних дел. Таким образом, компетенция психиатра-эксперта, обязанного высказываться относительно наличия или отсутствия вины, фактически вплотную приблизилась к компетенции суда, чего нельзя сказать о правомочиях представителей любых других видов экспертизы. И с учетом вполне понятного стремления суда заслониться от необходимости высказывать собственное суждение в оценке психического здоровья человека мнением эксперта, желание законодателя выделить судебно-психиатрическую экспертизу в процессуальном отношении объяснимо. Поэтому когда факты злоупотребления психиатрией в политических целях стали достоянием мировой общественности, прежде всего возник вопрос, в какой мере они явились следствием несовершенства законодательных установлений, другими словами, до какой степени зависимость эксперта от государства служила нормой его правопослушного поведения.
Отвечая на этот вопрос, можно смело утверждать, что прямого принуждения закон не предусматривал, и если зависимость все-таки возникла, она была сугубо добровольной. Закон же со своей стороны лишь создавал условия для реализации такого рода мотивов, делая «сговор» экспертов против подэкспертного трудно контролируемым из-за искусственно поддерживаемой исключительности их процессуального статуса.
В конце 70-х гг. и теория, и практика отечественной судебной психиатрии пришли в столь явное противоречие с нормами международного права и этикой обращения с психически больными людьми, что ее отношения с мировой психиатрической общественностью были разорваны. СССР официально вышел из созданных под эгидой ООН психиатрических организаций. И лишь после резкого поворота социальной политики России в направлении демократических реформ началось сближение с мировым сообществом и освобождение от административно-догматических стереотипов мышления.
Пациенты спецбольниц, оказавшиеся там, будучи вменяемыми по стандартам международных классификаций психических болезней, были признаны жертвами политических репрессий. Сами спецбольницы прекратили свое существование. НИИ им. В. П. Сербского переведен в статус научно-исследовательского учреждения общих проблем психиатрии. Тем самым наиболее одиозные проявления приверженности судебной психиатрии репрессивной практике морально и политически осуждены. Перед отечественной юриспруденцией открылись перспективы гуманизации и демократизации обращения с психически неполноценным криминальным контингентом.
