– Триста семидесятый! – окликнула его П-838.
Его глаза снова обратились к сетчатым норам.
И он вдруг догадался, что это никакие не норы. Это клетки. Сетка нужна не за тем, чтобы оберегать лис. Она нужна, чтобы не дать им сбежать. А на бирках указаны не имена, а порядок, в котором лисы отправятся в Сарай, чтобы Фермер мог…
– Эй, – воскликнула П-838. – Ты теперь такой гордый, что после Сарая не желаешь даже разговаривать с нами?
О-370 посмотрел снизу вверх на неё, на двоюродного брата и на какое-то мгновение с ужасом увидел их перед собой без шкур. Мясо, зубы, глаза, лишённые век. То же самое, что блестело в ведре.
– Они… – выдавил он из себя. – Они выбрасывают остальное.
– Кто что выбрасывает? – спросила П-838. – Мозги тебе выбросили? Говори яснее.
Морда у О-370 словно окоченела. Он хотел, чтобы вся эта история поскорее закончилась.
– Почему у тебя из губы кровь? – спросил Н-211.
Собираясь уходить из Сарая, О-370 обнюхал железный ящик, принюхался к Голубому, что трепетало в железном сердце.
Это, наверное, от него шёл колючий запах, от него стояли торчком усы. Это, наверное, из него вспыхнуло Голубым, когда альфы оказались в Сарае. Что бы то ни было, О-370 теперь знал: это и есть та самая машина, которая отняла жизнь А-947. Точно так же, как у сотен лис до него. У тысяч.
«Живодёр», – подумал О-370.
Он решил уничтожить машину. Но едва он набросился на её железные стенки, острый край разрезал ему губу.
– Нам надо выбираться отсюда, – прошептал О-370.
– Выбираться откуда? – спросила П-838.
– Из клеток, – рявкнул в ответ О-370. – И бежать подальше от Фермы!
– Из клеток? – переспросила П-838.
Н-211 поник головой.
– Нам… – О-370 пытался найти слова. Но слова не шли. Он решительно заглянул двоюродному брату в глаза: – Поверь мне, Двести одиннадцатый. Надо уходить. Сейчас же.
– Я… я не могу, – ответил Н-211, перенося вес тела с передней лапы. – У меня заноза.
– А я бы и рада пойти с тобой, – сказала П-838, выгибая спину и вытянув ноги, – да только моя-то нора всё ещё стоит, так что мне придётся остаться, получать еду два раза в день и ждать, когда я отправлюсь в Белый Сарай, чтобы во веки вечные есть персики и сороконожки со всеми нашими друзьями и родными. Вот досада!
О-370 вдруг догадался, что лисы невольно подыгрывают Фермеру. Они верят, что люди добры, что Ферма – это рай. Они пересказывают молодым истории, чтобы у тех от страха облетела с усов вся дикость, и чтобы они не вступали в драку, когда Фермер придёт за ними.
