– Мы-то дососали, – сказал дядя Вадим, – А вот кто-то явно не догнал, что за такие рамсы можно и партбилет на стол положить… э-э, я хотел сказать… можно и…
– Мужчины, – сказала вовремя мама, – берите еду, и несите в комнату. Димка там уже стол грызет.
И она пошла в холодильник. А мы с дедом поспешили взглянуть, как Матрас работает за бобра. Если и впрямь стол грызет, отведем его завтра к ручью, пусть плотину фигачит.
Вот такая моя жизнь и есть: поели, поспали, поругались, помирились, пошли приключений искать. Всё на «по» начинается. По-по-по-по.
Теперь следовало попослушать, то есть тоже на «по». Пополагаю, деду теперь точно не отвертеться. Не пополучится у него соскочить, коллектив не попозволит.
– Попопрошу господ оголодавших за стол, кушать поподано, – пригласил всех Матрас, широко попоказывая на скромный ужин: картошка, колбаска, огурчики, и немного прочего.
За что я особенно люблю маму, так это за то, что она не чувствует себя виноватой за чужую оголодатость. А раз не чувствует, то и не спешит после работы снова упахиваться, лишь бы накрыть на стол. Ну-ка, сами нашли, сами сварили, сами накрыли, сами поели – молодцы, мужики. Теперь сами убрали, и сами помыли. Еще раз молодцы. Сами бы еще себя похвалили, цены бы вам не было.
По-по… заело, кажется. Уже даже мерещится, что другие так говорят. Пора за стол.
Не знаю, как насчет кафедры, а круглый разложенный стол помог нашему деду почувствовать себя снова профессором. Или это картошечка помогла. Если так, то дядя Вадим вроде как снова дедушку спас.
– Давайте, давайте! – радостно потирая ручки, дядя Вадим носился вокруг стола.
– Спешка – это истерика мозга, – отозвался на эти метания дед, но так тихо, что слышали только мама и я. Если Матрас тоже услышал, то он все равно не понял, он же не из семьи врачей.
Однако, все изрядно проголодались. Расселись, раскидали съестное по тарелкам и принялись интеллигентно урчать.
– А вы заметили, коллеги, что голодный заяц превращается в волка? – спросил дед, объедая павлинью лапку.
Ваш покорный слуга отложил фрикасе де труа под соусом а ля мюс, и разумно заметил:
– То есть, по-вашему: сытый волк – это голодный заяц?
Коллега филолог улыбнулся с другого края стола.
– Позвольте вас поправить, коллега: сытый волк – это просто заяц.
Вошла служанка. На подносе у нее булькало свежее, только что отжатое из пеликаньих яиц фуагро. Ах, как мы все стали мгновенно счастливы, наблюдая радостное лицо коллеги, графа Димона де Матраса – это было его любимое блюдо! Сколько томных зимних вечеров, рассадив гостей в своем уютном шале, он рассказывал нам о своих путешествиях, и все эти вечера неизменно заканчивались великолепным пеликаньим лакомством!
