ДАША. Не мешайте мне советами!
Забирает у матери часы и кладет их в коробочку.
ЭДИТА. Дай мне часы сегодня на репетицию надеть. Один раз!
ДАША. Нет, я должна это вернуть.
ЭДИТА. И цветы?
ДАША. Цветы пусть остаются.
ИВАН АФАНАСЬЕВИЧ. Правильно. Порядочная девушка может принимать подарки только от близкого человека.
ЭДИТА. А может, он уже близкий…
ДАША. Отстаньте от меня! Я как-нибудь сама разберусь, от кого принимать, а от кого не принимать! И не надо меня учить! Не девочка. В окно выгляните! Все уже по-другому. И то, что было правильно в вашей жизни, теперь смешно и нелепо! А вы ничего не понимаете, сидите в этой квартире, как в саркофаге… (Уходит.)
ЭДИТА. Нет, вы слышали?!
ВЕРА МИХАЙЛОВНА. Дарья, по-моему, ты оборзела!
ИВАН АФАНАСЬЕВИЧ(вдогонку Даше). Ах, простите, Дарья Юрьевна. Простите великодушно!
ВИКТОР. Тетя Вера, пивка не осталось?
ВЕРА МИХАЙЛОВНА. Нет, пойдем чайку попьем.
ВИКТОР. Б-р-р-р…
Уходят в кухню.
КАБУЛОВ (показывая на прибор). Научная штука!
ИВАН АФАНАСЬЕВИЧ. Пустяки. Отходы высоких технологий. Мы, Нурали Худайназарович, свой хлеб не зря ели. Понимаешь, в Москве кнопочка, маленькая такая, а в Тихом океане…. И ведь знают они там, что мы здесь не нажмем, но про кнопочку все равно помнят! А теперь! Тьфу!..
КАБУЛОВ (мечтательно разглядывая прибор). Нам бы такую штуку в отделение…
Закрывается занавес. На авансцене остается Иван Афанасьевич.
ИВАН АФАНАСЬЕВИЧ. Не дай вам бог, господа, коротать старость на обломках собственного Отечества и видеть, как разворовывается и высмеивается все то, чему ты служил на износ сердца человеческого! Я, знаете ли, человек независтливый. А теперь завидую… Завидую тем товарищам моим, которые не дожили до этого поношения! Говорят, под конец жизни человек словно с ярмарки едет: людей посмотрел, себя показал и барыш в кармане. Не знаю… Такое чувство, что на этой самой ярмарке меня избили, обокрали, да еще в душу плюнули… За что, господа? За что?!
Уходит.
Сцена третья
Большой кабинет предпринимателя, отделанный дорого и основательно. За столом Владимир Ильич Корзуб разговаривает по телефону. У приставного столика возбужденный режиссер Секвоев.
КОРЗУБ. Да, да…(кладет трубку телефона). Извините, я вас слушаю.
СЕКВОЕВ. Вы знаете, что такое перфоманс?
КОРЗУБ. Ну, откуда же?
СЕКВОЕВ. Вот, вы не знаете, что такое перфоманс! А ведь исполняется десять лет победы демократии… Кстати, где вы были 19 августа 1991 года?
КОРЗУБ (улыбается). Сидел…
СЕКВОЕВ. О! Позвольте склонить голову перед подвигом русского диссидента!
