КОСТЯ. Скучно… (Начинает клевать носом, потом засыпает за столом.)
ФЕДОР ТИМОФЕЕВИЧ. По-моему, Александр Третий говорил это про рыбалку.
СЕРГЕЙ АРТАМОНОВИЧ. И про рыбалку, и про грибы… Он это часто повторял.
ЛИДИЯ НИКОЛАЕВНА. Что вы тут из моего дома Дом Романовых устраиваете?
СЕРГЕЙ АРТАМОНОВИЧ. Виноват! Вам, конечно, про Ленина гораздо приятнее слушать?
ЛИДИЯ НИКОЛАЕВНА. Конечно.
СЕРГЕЙ АРТАМОНОВИЧ. Так вот, по телевизору сообщили, что ваш Ильич – гриб!
ЛИДИЯ НИКОЛАЕВНА. Что?! Вон из моего дома!…
СЕРГЕЙ АРТАМОНОВИЧ (скорбно). К сожалению, вынужден откланяться…
ЮРИЙ ЮРЬЕВИЧ. Сидите! Вы – заложник.
ЕЛЕНА. Бабушка, я тоже слышала по телевизору, что Владимир Ильич… гриб.
КОСТЯ (сквозь сон). А Сталин тем более.
ЛИДИЯ НИКОЛАЕВНА. Леночка! Что ты такое говоришь? Ну ладно Сергей Артамонович, ему просительно: он монархист. Но ты! Твой прадед Николай Ферапонтович всем обязан Ленину. Он послал папу поднимать парфюмерную промышленность, когда еще молодая советская республика задыхалась в кольце фронтов. И знаешь, что Ленин сказал ему?
СЕРГЕЙ АРТАМОНОВИЧ. Конечно, что-нибудь про пролетариат!
ЛИДИЯ НИКОЛАЕВНА. Да. Угадали. Он сказал, что передовой класс не имеет права дурно пахнуть! И папа пронес этот завет через всю жизнь. Первый выпущенный одеколон он назвал «Первая конная». А второй одеколон…
ЮРИЙ ЮРЬЕВИЧ. «Вторая конная».
СЕРГЕЙ АРТАМОНОВИЧ (хохочет). Вторая конная! Замечательно! Я, пожалуй, молодой человек, помогу вам с дворянством. Для начала, конечно, с личным.
ЛИДИЯ НИКОЛАЕВНА. Если вы не можете покинуть мой дом, то я отказываюсь сидеть с вами за одним столом!
Лидия Николаевна демонстративно взбирается на стремянку к профессору. Из комнаты появляется Марина с чемоданом и огромной сумкой. Останавливается, с интересом прислушивается к разговору.
ЕЛЕНА. Давайте не будем ссориться! Мы так хорошо сидели. Я даже забыла, что я заложница…
ФЕДОР ТИМОФЕЕВИЧ. Это называется «Стокгольмский синдром», когда заложники начинают испытывать симпатии к террористу.
ЮРИЙ ЮРЬЕВИЧ. Выпьем за «Стокгольмский синдром»! Костя, проснись и пей!
ЕЛЕНА. Не надо будить папу. Он ведь не спал всю ночь.
МАРИНА. Костя пьет только за похмельный синдром…
ЮРИЙ ЮРЬЕВИЧ. И Марине налейте! Бабушка, за «Стокгольмский синдром»!
ЛИДИЯ НИКОЛАЕВНА. Я вам не бабушка! С тем, кто глумится над самым человечным человеком, меня не примирит никакой «Стокгольмский синдром»!
ЕЛЕНА. Ну, хватит! Давайте сменим тему… Юрий Юрьевич, у вас в кабинете висит львиная шкура. Я давно хотела спросить. Это вы убили?
