— Прекрасно вас понимаю.
— Скажите, а ваш человек в «Петербургской гостинице» сможет узнать, когда в Ревель придёт пароход с золотом?
— Возможно, хотя я в этом и не уверен. Красные держат в строжайшей тайне любые сведения, связанные с этой операцией. Цена слишком велика. Я сделаю всё возможное, чтобы выяснить дату и время прибытия золотого парохода.
— Я тоже постараюсь этим заняться.
— Вы? — удивился Волков. — Вы же здесь не надолго. Неужели надеетесь за столько короткое время успеть подобраться к постояльцам «Петербургской гостиницы»? Вы волшебник?
Ардашев усмехнулся:
— Нет, что вы. Просто пытаюсь в темноте нащупать потаённую дверцу.
— Не удивлюсь, если вам это удастся.
Клим Пантелеевич поднялся.
— Знаете, капитан, нам не стоит больше здесь встречаться. Я был у вас дважды. Это объяснимо. Первый раз фотографировался, а второй — забрал фотокарточки. Но вот третий раз я могу к вам прийти только в случае крайней необходимости. Поэтому давайте увидимся во вторник на старом немецком кладбище. У могилы Шарля Леру. В полдень.
— Вижу вы прекрасно осведомлены об этой трагедии.
— Да, читал перед поездкой. Не откажите в любезности, подскажите, какие ещё достопримечательности стоит посетить?
— Завтра в церкви Святого Олафа в три пополудни за органом будет великолепный Карл Бартелсен. Он виртуоз. Советую послушать.
— Как туда добраться?
— Совсем несложно. Шпиль храма — самый высокий в городе — пятьдесят восемь сажень. Видно отовсюду. Церковь находится в северной части Старого города, недалеко от крепостной башни Толстая Маргарита. От вашего отеля извозчик, на самой старой кляче, довезёт за четверть часа.
— Он ближе к гавани?
— Да, пароходы при заходе в бухту ориентируются на шпиль, как на маяк.
— Наше судно причалило ночью, и я не обратил на него внимания.
— Легенду его постройки знаете?
— Нет, но с интересом послушаю.
— В средние века жители Таллина решили построить храм с таким высоким шпилем, чтобы его было видно проплывающим кораблям. Только вот мастера сразу найти не смогли, но потом вызвался один умелец. Правда, задрал цену — захотел получить десять бочонков золота. История умалчивает о вместимости этих бочонков, но, в любом случае, для городской казны это были непосильные траты. Узнав об этом, мастер объявил, что не возьмёт и ломанного гроша, если горожане узнают его имя. А если он сохранит его в тайне — вознаграждение останется прежним. Городские власти согласились. Прошло время. Строительство близилось к завершению. Денег, о которых условились, горожане найти не смогли и подослали к дому зодчего лазутчика, как раз в тот момент, когда жена строителя укладывала спать их сына со словами: «Спи малыш спокойно. Завтра папа Олаф придёт с десятью бочонками золота». На утро, когда мастер уже заканчивал крепить на самой верхушке шпица крест, кто-то снизу крикнул: «Эй, Олаф, смотри, крест ставишь не ровно». Искусник растерялся, оступился и сорвался с лесов. Коснувшись земли, его тело окаменело, а изо рта выпрыгнула жаба и выползла змея. Таков печальный конец предания.
