Ну, ладно, не повезло. Я пробрался сквозь деревья к расчищенному участку, пересек его, подошел к двери и постучал. В доме мог быть кто-нибудь еще, хотя в моё первое посещение я никого не заметил. Я Подождал полминуты и постучал снова, погромче, потом крикнул:
— Кто-нибудь дома?
Еще через полминуты попытался нажать ручку. Заперто. Справа были два окна. Я пошел и попробовал их открыть. Тоже заперто. Я зашел за угол дома, стараясь не наступать на цветочные клумбы, что говорило о моих хороших манерах при подобных обстоятельствах, и увидел широко открытое окно. Она оставила его в спешке. Теперь достаточно было перекинуть ногу, а затем и все тело через подоконник. Я нарушил закон, но вошел.
Это была спальня. Я громко заорал.
— Пожар!
Постоял, прислушался. Ни звука. На всякий случай обошел дом: две спальни, ванную, гостиную и кухню. Никого, даже кошки.
Может быть, она просто поехала в аптеку за аспирином и вернется через несколько минут. Я решил, что если так, то пусть она найдет здесь меня. Уж я бы за неё взялся! Она была в чём-то соучастницей почти наверняка. Я не помнил наизусть все законы штата Нью-Йорк, но там непременно должен был быть закон о подкидышах. Поэтому я мог не беспокоится и не прислушиваться, не подъезжает ли машина.
Самым простым выходом было найти письма, телефонные номера или, быть может, записную книжку, и я отправился в гостинную. «Таймс» до сих пор лежал на столе под вазой с фруктами. Я развернул газету — посмотреть, не вырезала ли она объявление, но оно было не тронуто. Письменного стола не было, но в тумбочке под телефоном оказалось три ящика. В одном из них лежала карточка с полудюжиной телефонов, но все они были местными. Писем нигде не было видно. На стене висели книжные полки с книгами, журналами и безделушками. Чтобы просмотреть книги, необходимо время, так что я оставил это занятие для другого раза и пошел в её спальню.
И именно там я нашел главное. Осмотр был поверхностный, не очень тщательный, и я чуть было их не пропустил. На дне, под тонкой сорочкой, лежали два синих плисовых комбинезона, каждый — с четырьмя белыми пуговицами из конского волоса. Такого же размера, как и тот, что лежал в «героне», в «бардачке». Неделю назад я бы и не подумал, что когда-нибудь получу такое удовольствие от вида детской одежды. Я пожирал их глазами в течение минуты. Потом положил их обратно в ящик, вышел и открыл дверь в туалет. Я не хотел ограничиваться своей находкой.
