Историк Ю. В. Готье писал о Николае I: «Еще при жизни личность его вызывала среди современников два совершенно противоположных отношения. Многие из придворных деятелей, имевших личное общение с Николаем Павловичем, а в особенности те, которым удавалось наблюдать его в интимном семейном кругу, восхищались им и боготворили его; пишущему эти строки самому приходилось слышать от лица, имевшего доступ к императору Николаю, отзыв о нем, исполненный восторга и благоволения. Наоборот, представители передовых и независимых кругов русского общества, нередко на себе испытавшие тяжесть реакционной политики николаевского времени, склонны были усматривать в личности самого государя источник реакции и гнета. Ненависть к Николаю I, естественно вытекавшая из такого отношения, нашла себе самое, быть может, яркое отражение в произведениях Герцена. Беспристрастное и хладнокровное отношение, необходимое для оценки деятельности и личности Николая Павловича, не наступило и до сих пор»>{11}.
Интересная деталь — на памятнике, посвященном тысячелетию России в Новгороде, первоначально Николай I не был включен в число исторических персонажей, достойных увековечения, поправку внесли уже в ходе работы над памятником>{12}. Не был реализован и замысел H. С. Пименова, относившегося к Николаю I с любовью и уважением. Он задумал создать грандиозную композицию «Георгий Победоносец», предназначавшуюся, как отмечается в литературе о H. С. Пименове, для Георгиевской залы Кремлевского дворца. Впрочем, заказ вскоре был отменен. По мнению В. В. Стасова, знавшего скульптора, «эта конная группа, назначавшаяся для большой аванзалы Зимнего дворца, есть (по собственной, впрочем, затее Пименова) апофеоза императора Николая»>{13}. Небольшая модель скульптурной композиции впервые была показана широкой публике на московской выставке 1881 года. Святому Георгию H. С. Пименов придал черты Николая Павловича. «Красивые, величественные, почти античные черты лица Николая I, — пишет В. В. Стасов — очень для этого годились»>{14}. Раскрывая сюжет скульптурной группы, критик, ссылаясь на слова самого H. С. Пименова, поясняет, что дракон, поражаемый копьем, «не есть простой дракон скульптуры и скульпторов, а — Аллегория Венгрии и европейской анархии, и за одним разом пораженных наголову императором Николаем…»>{15}. На замечание В. В. Стасова, что дракон «мелковат», H. С. Пименов отвечал, что он и должен быть в виде «противной и ничтожной гадины»
