— Жаль, — сказал я. — Хорошего человека обидели.
Саид улыбнулся.
— Он, дорогой, долго зла держать не умеет, он понимает, что Саид прав. — Он подмигнул мне и, обращаясь к Генке, продолжил: — А ты, чего теперь делать думаешь?
— Кто, я? — переспросил Генка.
— Ну.
— Прощения у Калерии просить буду. — Связанный Генка вздохнул. — Пацаны, развяжите меня, я не убегу.
— Ха, ты уже думаешь, все, спас тебя Саид, можно опять за старое? Нет, дорогой, ты теперь в моей власти. Я тебя учить буду. — Саид показал Генке кулак.
Генка опять вздохнул и в поисках защиты взглянул на меня.
— Саид, — сказал я. — Может, лучше сделать, как считает Петрович?
— Ты что, дорогой? Его ж соплей перешибешь, не джигит, не собака, так, фасон один, эх…
Генка обрадовался и опять попросил развязать руки, клятвенно обещая не убегать.
— Ты, дорогой, меня слушай, все, как надо будет. Саид — опытный человек. Или ты, правда, к Петровичу на курорт собрался?
Я видел, что Генка действительно боится Саида, о чем красноречиво свидетельствовали синяки на его роже. Раньше я как-то не придавал им значения, а теперь понял, как Саид учил Генку, и как собирается обучение продолжать.
А Саид, как ни в чем ни бывало, объяснял:
— Мы сейчас отвезем его в Углич. Там ты, Костя, сдашь его в больницу. Ты человек в наших местах случайный, никто тебя ни в чем уличать не станет. Скажешь, мол, ехал по делам, нашел на дороге связанного и избитого. Фамилии своей не говори, да никто не спросит, каждый понимает: свидетелем быть никому не охота. А я ему еще где-нибудь синячок нарисую. Получше запомнит, как воровать у хороших людей. А ты, Генка, Саида слушай. Как Саид говорит, так и делай.
Генка согласно закивал, с тоской, впрочем, глядя в окно. Саид, хмыкнув, опять предложил Генке отправиться в места, не стол отдаленные, а потом уже серьезно сказал:
— Я тебе, Генка, еще выпить дам, совсем правдиво будет: как по пьянке избил кто, а ты не помнишь. — Он опять погрозил ему кулаком. — Если ты что другое врать начнешь, Петрович у меня всегда под рукой. Понял? Ему по-ментовски такого дурака засадить только радость. Запомни, я тебя не по любви к тебе спасаю, а оттого, что у меня три джигита родилось, это моя амнистия!
Генка испуганно молчал, Саид продолжал свои нравоучения, а мне стало вдруг ужасно скучно и, чтобы отвлечься, я вам расскажу свой сон, какой видел у Калерии. И вы сразу поймете, почему в той уютной обстановке рассказывать его было неуместно, а сейчас, в мужской компании, очень даже ко времени.
