Но тут телефон зазвонил сам. Петрович снял трубку и по привычке отрапортовал:
— Капитан Ящиков слушает.
Женщины вздрогнули. Тамара подмигнула племяннице и сказала:
— Полундра, мы на корабле!
Из телефона раздалось:
— Дерзайцы на проводе.
— Дерзайцы какие-то… — Петрович недоуменно протянул трубку Тамаре.
Та прижала ее к уху и началось сравнительное обсуждение цен на все в Москве и Дерзайцах, с записыванием на клочке обоев кому, что и сколько купить. Потом Тамара надолго замолчала.
— Не может быть, не может быть! — наконец подытожила она, а затем опустила трубку и с круглыми глазами сообщила:
— Барыня Дерзайцевская вернулась!
— Что ж ей сто лет что ли? — спросила племянница, в отличие от Петровича очевидно знавшая, кто это такая.
— Ну, не сто, а лет шестьдесят-то будет, — так важно ответила Тамара, будто омоложение на сорок лет дерзайцевской барыни было ее личной заслугой. — Хозяйка! — со значением добавила она.
— Кто такая? — профессионально поинтересовался Петрович.
И Тамара поведала ему, что, конечно, это не та старая барыня, которая с незапамятных времен владела ее родной деревней Дерзайцы, а с приходом большевиков уехала за границу, а ее то ли внучка, то ли племянница, но тоже страшно богатая, как и все там у них в этой Швейцарии. Что привезла она с собой оттуда кучу чемоданов, живого архитектора и дюжину кошек. Ночует она пока в Доме рыбака села Большого, так как от ее дерзайцевского барского дома камня на камне не осталось, но при этом она тут же оформила себе в сельсовете, где только и думают, как нашу-то земельку иностранцам продать, участок в полгектара и, что, судя по всему, останется жить, так сказать, на исторической родине, а вчера она уехала в Москву искать каких-то своих недобитых родственников.
Тамара высказала бы и еще кое-какие соображения на историко-экономические темы, но вдруг в двери повернулся ключ, и в квартиру вошел еще один мужчина. Он небрежно обвел глазами не то отремонтированное, не то разгромленное жилище, выглянул на балкон, махнул там кому-то рукой, и сказал, ни к кому не обращаясь:
— Боже, как же я ей все это покажу? Как я ей объясню, что не смог сохранить этот проклятый рояль…
На слове «рояль» Петрович сделал стойку.
— Куда же вы его дели? — спросил он, забыв, что для начала разговора следовало бы все-таки представиться.
— А вам-то что? Ну, продали мы его…
— А почему не сообщили, что произвели отторжение антикварной собственности?
— Что? Да, вы кто, собственно, такой?
