Соответственно, колдун превратил его в кота. Когда же мать поняла, что натворила, она – опять к колдуну:
– Пожалуйста, умоляю! Расколдуйте обратно!
– Чем вы не довольны, мадам? Котовать, как вы изволили выразиться, вашему мальчику теперь гораздо удобнее, да и рыжей шлюхе уж точно никогда не стать его женой!
Мать Фернана расплакалась.
– Дура я старая, накаркала, как ворона!
Вот колдун и превратил ее в ворону…
– То есть, та самая ворона, которая сидит у него в клетке – твоя мать? – ужаснулась Селин.
«Да, но мама не такая находчивая, как вы, – напечатал кот. – Вы сказали колдуну под руку, и он не смог вас ни во что превратить. Если бы я снова стал человеком, я вернул бы маме человеческий облик. Я ее очень люблю».
– Но она же превратила тебя в кота!
На экране возникло: «Она не нарочно! Мама просто, по-своему, желала мне добра»!
– Мило, – усмехнулась Селин.
Кот фыркнул, выгнул спину и вздыбил шерсть.
– Извини, извини! Ты прав! Я бы тоже никому не позволила осуждать моих родителей. – Селин осторожно погладила сразу присмиревшего кота. – Но почему тебя до сих пор не расколдовала Единственная? Тоже растерялась и не смогла в одиночку, как я?
Лапка затюкала по клавишам: «Я не видел ее пять лет»!
– Целых пять? Но тебя ведь никто не держал в клетке. Или ты просто боялся, что не сумеешь дойти до нее пешком из Барль-ен-Бри?
«Ошейник! Колдун сразу его на меня надел! Я не мог отправляться к Единственной в ошейнике, потому что она тут же увидела бы во мне человека, а железный ошейник, рассчитанный на кошачью шею, мгновенно меня б прикончил. Другое дело – шея мастифа! Окажись я большой собакой, я б не мешкал»!
Селин вспыхнула.
– Но Жюстен не знал, что нужно делать! И я не знала! Ох… – Она схватилась за голову. – А если бы он, например, был болонкой, и я бы его увидела…
– Хшш-маа-уу! – сочувственно отреагировал кот.
– Вот именно, Фернан, кошмар! Значит, прежде чем превращать твою мать из вороны в женщину, ее нужно достать из клетки?
– М-уи! – и лапка опять замелькала по клавиатуре.
«Это должен сделать не я, а кто-то другой! От моей сыновьей любви она сразу станет женщиной, как только я ее увижу! Теперь же, когда вы, мадемуазель Дювалье, великодушно пожалели меня и избавили от ошейника, не могла бы вы»…
– Хватит, я поняла! – остановила кота Селин. – Я должна отвезти тебя к Единственной?
Кот закивал.
– М-уи! М-уи! – и на экране возникло: «Умоляю! Прямо сейчас! Я не видел ее целых пять лет»!
Морда у кота сделалась мокрой – из его круглых желтых глаз текли слезы! Это было так трогательно. Селин испытывала к Фернану огромное сочувствие.
