– Ты что, больная! О чём ты только ДУМАЛА? – Сердце у неё жгло чувство горечи и сожаления. – Зачем ты рисовала всё это? Все эти ужасные вещи! – Она металась по комнате, словно ища выход. – Ничего страшного... Всего лишь нужно переехать в другой город, поменять имя...
Снова плюхнувшись на кровать, Мэй взяла в руки свою грамоту за успехи в учёбе.
– Ты этого не заслуживаешь. Ты просто гормональная ДИКАРКА. – Она разорвала грамоту. – Как и все остальные!
Мэй взяла с тумбочки фотографию себя с матерью. Раздираемая противоречивыми чувствами, она заплакала.
– Мамочка... Девочка погладила рамку, словно живое существо. – Мне очень жаль!
Она встала перед напольным зеркалом и попыталась взять себя в руки.
– Ты её ГОРДОСТЬ и РАДОСТЬ, – сказала она своему отражению, – вот и веди себя соответственно!
Мэй ударила себя по лицу. Затем она схватила тетрадь, разорвала листы с рисунками и сунула их в корзину для мусора.
Она глубоко вздохнула, ещё раз посмотрела на себя в зеркало и ткнула в отражение пальцем со всей серьёзностью.
– Этого больше... никогда... не повторится.
Она выключила свет, нырнула в кровать и свернулась калачиком под одеялом.
Но этот кошмарный день ещё не закончился... пока не закончился.
* * *
В ту ночь, пока Мэй спала, во дворе было тихо. Позвякивали китайские колокольчики. Свет свечей лился на алтарь в храме, где Сунь Йи глядела с гобелена, висящего на стене. Вдруг порыв ветра загасил свечи, и наступила тьма.
Дождь застучал в окно. Полыхнула молния, и Мэй зашевелилась во сне.
Ей снились каменные статуи, охранявшие храм. Во сне они были залиты жутким красным светом. Снова вспыхнула молния. Глаза панд-хранителей засветились белым, а затем статуи взорвались, послав вверх, к небу, две колонны белого света. Сотни красных панд побежали по карнизам храмовой крыши, будто крысы, бегущие с тонущего корабля.
Луна светила красным светом.
Мэй повернулась в своей постели, стиснув мопса Уилфреда, свою любимую мягкую игрушку. Её сон причудливо тёк и менялся. Ей снился Девон в виде суши, он молил её о помощи. Ей снились диковинные человеко-цветы, распускающиеся лицами «4 Town». Всё новые образы наводняли её сны: фото предков, мёртвая птица, разбитые очки, лошадь со змеиным языком, червь, разрезанный надвое и извивающийся на земле.
И последнее, однако, возможно, самое важное: духи двух красных панд на гобелене Сунь Йи над храмовым алтарём открыли глаза. Их глаза загорелись красным, когда они спрыгнули с гобелена, наконец-то обретя свободу.
