— Тебя не смущает вопрос, — неожиданно замявшись и оглядевшись, Оливия обернулась к Саманте. — почему Анна вообще оказалась ночью на улице? Чед говорит, что она, вероятно, отправилась искать генератор, но… она ведь здесь, как и мы, в первый раз. Так откуда ей знать о генераторе? Или откуда ей знать, как его включать? И эти следы борьбы, которые вы видели. Ты не думаешь, что здесь?…
— Что-то не так? — кивнула Саманта, вздохнув. — Я понятия не имею, если честно. С одной стороны, я полностью согласна с логичной версией Чеда, но с другой я понимаю, что тебя беспокоит. В любом случае, пока мы не можем сказать что-либо точно. Нужно поговорить с Анной прежде, чем делать какие-либо выводы.
— Да уж, — кивнула Оливия, откинув голову на высокую спинку дивана. — это точно. Интересно, что думает на этот счет полиция?
— Кто-то говорит о полиции? — раздался веселый голос Максвелла, входящего в гостиную с коробкой в руках. Он, не изменяя себе ни разу, был в свитере с высоким горлом и мягких домашних штанах. — Хотя нет, постойте. Если вы не обсуждаете мою прекрасную персону, то я ничего не хочу знать.
— Боже, неужели вас в полиции учат быть настолько самовлюбленными? — фыркнула Саманта, оборачиваясь в его стороны с выражением на лице, которое могло означать лишь самую высокую степень раздражения.
Впрочем, выглядело оно даже слишком раздраженным, чтобы быть искренним.
— И не без причины самодовольными, — хмыкнул Максвелл, вскинув коробку вверх, демонстрируя верхнюю крышку с изображением и названием игры. — я принес игру, заказал у Эрика какао и вынудил под дулом пистолета вашего Алека спуститься вниз и поиграть с нами. Я просто шикарен.
— «Cluedo», - прочитала Оливия с крышки, и ее брови, до того хмуро опущенные, резко поднялись, словно стрелы. — это то, о чем я думаю?
— Я, конечно, мысли не читаю, что очень вредит работе в полиции, — произнес Максвелл, обходя диван и падая на пол у камина. — но если ты думаешь о легендарной игре-детективе, то да, ты права.
Он открыл коробку и высыпал содержимое на журнальный столик. Стоило ему это сделать, как в дверях показались Чед и Алек. Чед, одетый в мягкие штаны и футболку, выглядел сонным и уставшим. Он, подойдя к дивану, перевалился через подлокотник и одним движением растянулся на нем, вытянув ноги. Голову он наглым и привычным образом уместил на коленях Оливии, которая, казалось, даже не обратила на это внимания. Он делал так с тех пор, как они стали друзьями и, вероятно, в тот день, когда его голова не окажется на коленях Оливии, та поймет, что дружба закончилась.
