Заново, как в первый раз [Сборник рассказов] | страница 100

«Мысль заставляет течь реки на север с юга», — вспомнила Варя. Старые стихи ей больше не нужны. И те, другие, написанные загадочным пакостником, тоже. Наступает время для новой поэзии и новых историй.

Она повернулась лицом к дому и, сложив ладони рупором у рта, крикнула:

— Я ещё вернусь! Вернусь, и мы поговорим как следует!

Ведь нужно же с кого-то начинать?

Наверное, сам Господь не смог бы ответить на вопрос, когда всё-таки началась история с птицами. Она походила на какую-то легенду из деревенской глубинки — на одну из тех дремучих и немного печальных историй про индейцев, в которых рассказывается про женщин с паучьим брюхом, про краснокожего Христа. Только рассказывала эту легенду не старуха со вплетёнными в косу ловцами воспоминаний — она имела место быть прямо здесь, на твоей улице.

Деревенская глубинка — здесь, вокруг, в сонной пыли грунтовых дорог, которая ленится даже подниматься со своего лежбища, растут подсолнухи и золотистая кукуруза с красными прожилками. Кто-то, может быть, уже начал думать, что цивилизация в своём неуёмном стремлении к горизонту набрела и на это томное местечко, потому что посреди посёлка прямо в пыль центральной площади упала гигантская рыба со стальной чешуёй и принесла новенькие, блестящие хромом пивные краны за стойку в местный бар под названием «Дырявая Калоша»; и плевать, что в окна его заглядывают похожие на гусей стойки коновязи, помнящие ещё первую волну поселенцев… но это иллюзия. Жизнь-то течёт по-прежнему, по-старому.

Тогда-то, в один из этих вялоплетущихся дней, и началась эта чехарда с птицами.

Том чувствовал неладное ещё с начала недели. Кололо сердце («искрило», — как он сам это называл), воздух то и дело превращался в мокрую тряпку и ни за что не желал пролазить в горло. Он много молился, а на каждое — малейшее — изменение в миропорядке отвечал, задыхаясь: «вот оно!»

Но каждый раз это оказывалось что-то другое.

— Уж не собрался ли ты отбросить раньше времени копыта, — спрашивали его за партией в бридж. — У тебя прямо глаза какие-то страшные. Ух!.. Прими лучше лекарство. Доброе виски ещё никому не вредило.

— Спасибо, — отказывался Том. — Я, пожалуй, не буду.

Выпив, он запросто может проморгать момент, когда кто-то там, наверху, начнёт бить в барабан. Он позовёт: «Ну где же ты, старый Том?» А старый Том будет дегустировать напитки… нет, этого нельзя допустить.

Первым тревожным звоночком стал случай на озере.