Особое значение для нас имели депеши из Форин-офиса, касавшиеся взаимоотношений и дискуссий между Лондоном, Вашингтоном и Москвой. Несомненно, чрезвычайно важное положение, которое занимал сэр Хью[5], и в не меньшей степени личное доверие к нему лондонского начальства, способствовали тому, что он был столь хорошо информирован в военных и политических делах. Подтверждением тому служили глянцевые фотографии на моем столе.
Однако для немцев в них скрывался куда более знаменательный и обескураживающий смысл. Они совершенно однозначно показывали, сколь велики решимость и способность союзников до конца уничтожить третий рейх. Причем в недалеком будущем. Случай и непонятные мотивы «Цицерона» дали нам возможность воочию убедиться, что нацистские вожди ведут Германию к полному краху. На этих листках фотобумаги, словно на библейской стене, было написано мрачное прорицание. Час за часом, склонившись за столом, я вчитывался в страшные факты и цифры. Это не была пропаганда. Мрачное будущее ожидало нас, и это было ясно из документов, которые я просматривал. Мощь союзников оказалась настолько велика, что лишь чудо позволило бы Германии победить.
Над Анатолийской равниной давно занялся рассвет, а я все работал за плотными шторами. Помню, я подумал, сумеют ли вожди в далеком Берлине или в ставке фюрера понять всю важность того, что открылось перед нами. Если да, то для них оставалось лишь одно решение.
Но я ошибался. Когда эти люди уверились в подлинности документов, в том, что это вовсе не ловушка, они отвергли решение, которое напрашивалось само собой. Наши правители использовали материалы «Цицерона» в своих внутренних раздорах. Их заботило лишь одно — приписать себе славу того, что сделал предатель-камердинер.
Впрочем, в Берлине до самого конца оставались довольны тем, что так дешево украли английские секретные документы. В стратегических решениях эти материалы никогда не учитывались. Практически они принесли пользу только дешифровщикам. Вожди рейха даже и не пытались воспользоваться столь обширными сведениями о возможностях и намерениях противника. Обидно, что вся наша огромная работа, небывалое напряжение, усилия оказались совершенно бессмысленными.
С чисто технической точки зрения этот простой слуга, вовсе не считавший себя первоклассным фотографом, работал отлично. Обыкновенную камеру «лейка» он использовал мастерски. На протяжении его шпионской карьеры не раздалось ни единого выстрела, никого не отравили, ничью жизнь, кроме собственной, «Цицерон» не ставил под угрозу, никого не шантажировал, не предлагал взяток; никто не потерпел личного ущерба, что так часто случалось в шпионских операциях обеих мировых войн. При беспристрастном рассмотрении можно утверждать, что операция «Цицерон» была проведена практически без единой накладки. Политический ущерб для англичан в конечном счете оказался незначительным, что объясняется неспособностью руководства Германии сделать верные выводы из богатейшего материала о противнике, попавшего в его руки.
