Господи, какая новая жизнь открывалась теперь перед м-д, а вот кошка всё сидела, остолбенев, как много переживший человек, и всё глядела в одну точку мутным, невидящим взором.
Вдруг кошка подняла уши. Скрипнул пол где-то там.
Женщина усмехнулась.
Ясно, что дом усаживается, ссыхается, половицы трескаются, это раз. Затем, во всех квартирах вверху, внизу и по бокам живут живые люди, у них кто-то бегает, что-то рушится, портится, чинится, движется, житуха такая, громко произнесла женщина, адресуясь, как всегда, к кошке.
Лялька же, подвигав ушками, легко поднялась с корточек и пошла на кухню, загребая передними лапами, как тяжёлая тигрица, что было странно при её тщедушном сложении. Затем она деликатно присела перед своей лакушкой в угол носом, склонилась и взяла кусочек, тряхнув головой: решила продолжать жить.
Узнают их по нескольким приметам, узнают их такие же, как они. Эти приметы двойные, повторяющиеся. Редко кому они открыты. Странно также, что, узнав приметы, те, кто их узнал, не понимают ничего. И про себя самих не понимают. Только защемит сердце, и всё. Замутится глаз слезой, какой-то неземной грустью, воспоминание так и не придёт. Две родственные судьбы разминутся в пространстве.
Ещё это называется любовью с первого взгляда (этот взгляд может больше никогда не встретиться с тем, родным).
Моменты узнавания – родственной ли души или знакомого места, знакомых слов и обстоятельств – проваливаются, как в пропасть, во мглу запрещённых воспоминаний.
Двойная примета, свет с нужной стороны, дом, освещённый этим светом, – и достаточно, человек узнает место. Но всё, что было до того, после того, зачем тут место и свет, дом, ветер, – этого изгнаннику не дано будет понять. Он не вернётся в прежнее время, в другую жизнь, ему надо влачить нынешнюю, какая бы она ни была, но без того, прежнего, света и счастья.
Ведь именно прежнее, уже случившееся, мило нам. Именно оно окрашено печалью, любовью, там осталось всё, там было то, что называется словом «чувства». Теперь всё иное, жизнь протекает без счастья, без слёз.
Но это всё предисловие, а суть рассказа в том, что человек очень торопился в родной город из командировки, бежал, опаздывал на самолёт, ловил машину, мчался. Машину уже на шоссе остановил милицейский патруль за превышение скорости, брали штраф, шофёр уходил-приходил, шло время. Подбежав к месту вылета, человек увидел уже пустоту, всё.
Почему он так спешил – утром в другом городе забирали в армию его сына, внезапно, сорвав его с учёбы. Об этом опоздавшему было сообщено недавно, он только вечером сумел позвонить домой с переговорного пункта, что всё в порядке, завтра выезжаю. «Будет поздно», – лающим голосом сказала жена. И человек помчался. Проститься! На два года уходит любимое, единственное дитя, неприспособленное, не готовое к трудностям, жестокостям, к армейским нравам, мягкое дитя, любящее, домашнее, доброе, во дворе его в детстве били, в классе тоже имелись свои проблемы и садисты, теперь он уже учился в институте, всё было позади, появились друзья такого же сорта, умные, домашние дети, – и на тебе, утром уводят.
