Рим: история города | страница 30

Вы можете увидеть оригинал в музее Капитолия, вычищенный и позолоченный после реставрации восьмидесятых годов, и его внушительную копию, стоящую на постаменте на площади. Порфировая статуя Ромы, о которой было сказано в начале этой главы, смотрит на лошадиный хвост. Городу приходилось угождать правителям, и кто знает, что чувствовало при этом его сердце. К счастью, Рим, как и его женщины, прекрасен, что бы мужчины и их кони не творили на его улицах.

Ты пред собою зришь великий Рим,

Самодержавно правящий Землей,

Доселе мощный множеством побед…

Он славен позолотою зубцов,

Обильем шпилей, башен и террас,

А рядом с ним не храмы, но дома

Патрициев и тако учинен

Воздушный микроскоп, что разглядишь

Внутри жилищ — златых работу рук[19].

Джон Мильтон. Возвращенный рай

В Риме поражает причудливая игра света. Архитектурная и естественная среда по несколько раз в день меняются подобно театральной декорации. То вдруг выступит ярким пятном из полумрака фасад церкви, то внимание привлечет увенчанный пиниями отдаленный городской холм. А то вдруг со сбегающей с холма улицы исчезнет ни с того ни с сего какой-то участок. Освещение создает мизансцены для вечной драмы, каковою и является жизнь Рима. Сидя на скамье в осенних сумерках на холме Яни-кул, я увидел однажды, как преобразился весь город. Он превратился в плоский ковер, с дворцами, поднявшимися над церковными куполами и башнями, что собрались внахлест по линии облаков. Возможно, это был не тот Рим, который показал Иисусу Сатана в поэме Мильтона, но все же я увидел нечто особенное. Глубина и расстояние слились и канули в темную сущность города.

Я не имею в виду одну лишь искусственность, сконстру-ированность имиджа, о котором говорилось в предыдущей главе, скажу лишь, что город обладает универсальностью, монументальностью, и эти свойства проявляют себя даже в тривиальных вещах. И все же «шоу», предложенное Римом, пробуждает самые разные отклики у тех, кто покупает сюда билет — от разочарования, высказанного матерью Дэзи Миллер в одноименном романе Генри Джеймса:

Откровенно говоря, я разочарована. Мы так много о нем слышали, должно быть, слишком много. После стольких рассказов рассчитываешь на что-то другое.

до совершенно противоположного высказывания самого автора, в котором звучат удивление и восторг:

Наконец-то — впервые — я живу! Потрясающе: Рим превзошел все самые смелые фантазии, все, что до сих пор знал о нем. Он делает Венецию — Флоренцию — Оксфорд — Лондон — картонными городками.