Британским путешественником, снизошедшим до художественной коммуны в Риме, но не покинувшим при этом высшее общество, был Фредерик Херви, четвертый граф Бристоль и епископ Деррийский (Ирландия). Он был таким заядлым путешественником, что отели «Бристоль» по всей Европе названы в его честь. На долю этого эксцентричного, но щедрого знатока искусств выпало много приключений во время путешествий. Как-то раз, приехав в швейцарский монастырь, он обнаружил, что его обитатели, услышав о епископском сане Фредерика, простерлись на полу, ожидая еретического благословения. Не желая никого разочаровывать, он, рисуясь, исполнил желаемое, а затем продолжил маскарад, представляясь римским католическим священником. К счастью, в тот раз он путешествовал без жены. Моя любимая история связана с его деятельностью в ирландской епархии. Епископ предложил группе своих священников, желавших повышения по службе, чтобы они бежали наперегонки по грязному полю до глубокой канавы. Те подчинились, а Херви принял соломоново решение: назначение получил священник, отказавшийся от соревнования.
Херви заказывал картины и призывал друзей покупать их у римских художников. У него собралась большая коллекция, и он намеревался увезти ее в Англию, в свой загородный дом в Саффолке, однако картины конфисковали, когда войска Наполеона в 1798 году вошли в Рим. Друзья-художники обратились к французским властям с просьбой вернуть работы, и сам епископ остроумно, хотя и напрасно, представился «священником, приехавшим от имени британского правительства поздравить римский народ по случаю освобождения», надеясь, что оккупанты отнесутся к нему благожелательно. Некоторые картины вернули, однако в скором времени снова забрали. До Саффолка добралась незначительная часть коллекции. В 1803 году Херви покинул Альбано и приехал в Рим, где вскорости умер. Попрощаться с ним пришло более 800 благодарных художников. Его тело было отправлено в Англию на корабле, и в гроб положили несколько картин.
Иностранцы, обладавшие титулами или хотя бы любовью к ним, как правило находили в Риме самую подходящую обстановку. Я уже упоминал о любви итальянцев к аристократическим титулам. Мои исследования подтвердили, что многие писатели любят в конце книги изъявлять благодарность людям высокого ранга либо обладателям экзотических фамилии. Дункан Фоллоуэлл благодарит епископа, баронета, барона, князя, профессора, княгиню и какую-то экзотическую «баронессу Пуччи Дзанка». Но позвольте мне процитировать ради примера Кристофера Кининмонта:
