, на котором какой-то, очевидно, не слишком хорошо владевший искусством письма афинянин тщетно пытался вывести имя этого политика, но эти попытки оканчивались фальстартами; а ниже требуемое имя было написано четким, красивым почерком хорошо грамотного человека. Уж не об этом ли черепке идет речь в знаменитом анекдоте об Аристиде и крестьянине? Во всяком случае, такое предположение выглядит весьма соблазнительным (оно еще и позволяет считать, что мы две с половиной тысячи лет спустя имеем возможность собственными глазами видеть надпись, сделанную самим Аристидом!), но это, конечно, чистой воды гипотеза, которую вряд ли когда-нибудь удастся доказать либо опровергнуть. Мы упомянули об этой гипотезе лишь для того, чтобы продемонстрировать, какие интересные и неожиданные вопросы встают буквально на каждом шагу при работе с острака.
Вероятно, наиболее перспективный путь анализа рассматриваемых памятников — исследование надписей на них с содержательной стороны. Здесь следует сказать о двух нюансах. Во-первых, основной, обязательной (а по большей части и единственной) частью надписи на остраконе является имя того или иного афинского гражданина, «кандидата» на изгнание. Мало ли этого? Отнюдь нет. Острака — подлинный клад для историка-просопографиста. Они донесли до нас имена почти двухсот афинян. Среди этих имен — как принадлежащие крупнейшим деятелям афинской истории, о жизни которых подробно рассказывает нарративная традиция (от Аристида и Фемистокла до Никия и Алкивиада), так и совершенно неизвестные ранее, а порой даже странновато звучащие (Бриотент, Эретрией и т. п.)[153]. Читатель может в этом убедиться, обратившись к приложению V, где мы на основе предшествующих публикаций и сообщений о находках сделали сводку имен, встречающихся на острака, с указанием количества открытых остраконов по каждому имени. Не приходится сомневаться в одном — в принадлежности подавляющего большинства людей, бывших «кандидатами» на изгнание остракизмом, к кругу политической элиты Афин[154]: ведь процедура, о которой идет речь, применялась, по согласным утверждениям античных авторов, именно по отношению к влиятельным политикам, как правило, аристократического происхождения. Конечно, из всякого правила бывают исключения; наверняка имели место и такие случаи, когда тот или иной афинянин писал на черепке имя, скажем, своего соседа — просто из личной вражды. И все же, на наш взгляд, вполне ясно, что в массе своей лица, упоминаемые на острака, отнюдь не относились к числу ординарных, ничем не примечательных жителей Аттики.
