Хелена обвинила меня в том, что мы с Донниной вели себя непристойно, и сказала: «Ноги ее не будет в моем доме. Я сейчас ей позвоню и скажу, чтобы на бал она не приходила».
Я пытался защитить Доннину, говорил, что она ни в чем не виновата, винить следовало только меня и что если ее не пригласят на бал, я тоже не смогу прийти.
На бал семейства Пароди я в результате не пошел. Не было там и Доннины, что породило еще больше слухов. Я скомпрометировал девушку из общества — об этом говорил весь город. Сегодня нам трудно представить, насколько серьезным выглядел мой проступок в глазах итальянской аристократии в 1936 году. Честно говоря, я и тогда не понимал, что совершил что-то непростительное, но, видимо, именно это я и сделал. Все это было очень огорчительно и несправедливо, особенно по отношению к Доннине. Я решил поговорить с маркизой Гуглиельмо, присматривавшей за Донниной, и узнать, можно ли что-то сделать, чтобы исправить ситуацию.
Она согласилась принять меня. Я тщательно подготовился к визиту: надел свой лучший темно-серый фланелевый костюм, кремового цвета шелковую рубашку, черный галстук, черные туфли. Встреча происходила в ее гостиной, просторной гулкой комнате, обставленной мебелью семнадцатого века. Вид у маркизы был суровый: бледное лицо, черные волосы, сверкающие черные глаза. Она была одета в черное бархатное платье с белым кружевным воротником и сидела на огромном красном диване. Маркиза предложила мне стул напротив, где я молча замер, хотя внутри все кипело от негодования. «Вы погубили девушку», — сказала она.
«Маркиза, ничего недозволенного не было».
«Это настоящий скандал. Сегодня приезжает ее отец, и я порекомендую ему, чтобы он увез Доннину в Англию».
«Маркиза, — сказал я, — эта история непомерно раздута. Что я могу сделать, чтобы исправить ситуацию? Я могу извиниться, но вряд ли этого будет достаточно. Я могу предложить девушке выйти за меня замуж, но вы же будете против. Что мне делать? Исчезнуть? Покончить жизнь самоубийством? Ничего страшного не произошло. Мы не совершили никакого греха, все это только пустые слухи».
Взвесив предложенные варианты, маркиза остановилась на моем исчезновении: «И постарайтесь никому больше не попадаться на глаза».
Я все еще не осознавал серьезности своего положения, но вскоре начал замечать, что действительно как будто исчезаю с лица земли. Я встретился с отцом Доннины и попросил у него руки дочери, но он велел мне «катиться ко всем чертям». Меня попросили не приходить на прием во французское посольство. Сиприенна Шарль Ру, дочь посла, отменила свое приглашение.
