Достоинство свое я сохранил, а вот смокинг — нет. Он так пропитался тюремными миазмами, что его пришлось выбросить. Расстаться мне пришлось и со своими иллюзиями относительно Муссолини и его правления в Италии. Я понял, что все это добром не кончится, и всерьез задумался об осуществлении своей давней мечты — переезде в Америку.
Не знаю, как я мог продолжать иметь дело с проклятым Битосси, но факт остается фактом: вскоре после того случая мы с ним ехали одним поездом во Флоренцию. Там должно было произойти очень важное для меня событие. Я создавал туалеты для римлянок и одновременно отсылал эскизы маме во Флоренцию. Ее собственный бизнес дышал на ладан, но у нее все еще работали прекрасные мастера, которые отшивали мои платья, а мама лично руководила процессом. Мы с ней создали хорошую коллекцию. И теперь я вез ее во Флоренцию, чтобы провести показ и заявить о себе как о дизайнере. Это дефиле было последней надеждой мамы остаться в деле.
Битосси и я вместе доехали на такси до вокзала, где я отправился за билетами, а он должен был проследить за погрузкой нашего багажа.
Мы уже час как выехали из Рима, как вдруг меня словно ударило током: надо проверить, на месте ли большой кофр с коллекцией. И конечно, в поезде его не оказалось. Битосси, бормотавший в свое оправдание что-то маловразумительное, не сумел за всем доглядеть. Мне хотелось его убить. Мне хотелось убить себя. Почему я поручил ему погрузку коллекции, которой посвятил год своей жизни? Почему не отправил за билетами его и сам все не проконтролировал? Эти мысли проносились у меня в голове, а вдогонку им еще одна — как вернее всего совершить самоубийство.
На следующей остановке я послал телеграмму в Рим. Позже мы узнали, что бесхозный кофр целый час простоял на улице, пока его не заприметил какой-то мальчишка. Он прошел мимо него несколько раз, потом позвал на помощь друга, и они вместе уволокли его.
Мама встречала нас на вокзале и просто светилась от радости. Все было готово к показу, гости приглашены… И когда я рассказал ей о случившемся, то понял по ее глазам, каким страшным ударом стала для нее эта новость, как она надеялась на успех. И действительно, во Флоренции для нас теперь все было кончено. Через несколько месяцев мама закрыла свое ателье, продала большую часть обстановки и переехала с отцом ко мне в Рим.
Да, неудачи случались, но надежда еще теплилась. У меня был свой бизнес в Риме, был социальный статус… и планы на будущее. Один из самых перспективных планов был связан с девушкой по имени Хелена Пароди Дельфино. Не красавица, но вполне привлекательная, с волевыми чертами лица, стройной фигурой и миллионами долларов, которые, разумеется, ее привлекательность умножали. Ее семья занималась судостроением и производством стали и благодаря своему могуществу была принята в обществе. Но происхождения они были не аристократического, и вот тут-то возникали хорошие перспективы. У каждого из нас было что предложить другому: у меня титул, у нее деньги, которые могли восстановить его блеск. В европейском обществе в ту эпоху подобные браки были распространены и считались взаимовыгодными. Такой союз казался логичным и привлекательным, и мои друзья всячески меня к нему склоняли, но я все еще медлил. Как покажет моя дальнейшая жизнь, обычной сделки мне было мало, мне нужна была любовь.
