— Дмитрич, она же ничего не весит!
— Как не весит? Пятьдесят три кило.
— Это ерунда!
— Значит, там, случись дать льдине трещину, сможем перетащить на другое место, верно?..
Дмитрич сдвинул ушанку на затылок и провел ладонью по шершавому брезенту.
Им много что предлагали: и туристские, и солдатские палатки, и ненецкие чумы, и чукотские яранги. Но одни были холодны, другие тяжелы. А эту, как и многое другое из снаряжения, завод изготовил по их собственным чертежам. Первое требование — максимальная легкость — было налицо. А тепла и удобна ли — проверят. Для этого они и ставят ее здесь.
Они — это четверо полярников, уже немало поработавших на полярных станциях, не одну экспедицию проведших в дальних северных походах: молодые ученые — магнитолог-астроном Евгений Константинович Федоров и гидробиолог Петр Петрович Ширшов, радист Эрнст Теодорович Кренкель, начальник будущей экспедиции Иван Дмитриевич Папанин.
Их давно и крепко привязал к себе суровый, необжитый северный край, с его неоглядными просторами, моржами, нерпами и ледовыми бродягами — белыми медведями. Там ездовые собаки заменяют такси, а с гранитных скал сползают тысячетонные языки глетчеров, и по небу тревожно бежит и щемит душу северное сияние…
Палатку установили, настелили пол из надувных подушек, покрыли его теплыми оленьими шкурами, на двухъярусные койки положили спальные мешки из волчьего меха. И палатка приобрела жилой вид. Между коек — откидной столик, при входе — два бесшумных примуса новой конструкции. Справа от входа рация Кренкеля, слева — крошечная лаборатория Ширшова, Два окна свободно пропускают в палатку свет. Под потолком фонарь «летучая мышь». Квартира готова, можно въезжать.
Рядом с палаткой поставили антенну. Застучал топор, обухом вгоняя в землю железные костыли для растяжек. Вскоре замахал крыльями и ветряк динамо-машины. Веселым баском запел умформер[1], давая жизнь коротковолновому передатчику.
С этой минуты Кренкель для всех был потерян. Большой, неторопливый, сидел он на ящике, отстукивая ключом точки-тире.
Кренкеля знали все коротковолновики. Позывные «RAEM» остались еще с челюскинской эпопеи. Когда три года назад льды в Чукотском море раздавили теплоход «Челюскин» и люди два месяца жили на дрейфующей льдине, радисты всей Земли ловили эти позывные. Сейчас они встречались как старые знакомые. Коротковолновики думали, что Кренкель говорит из дома, передавали привет жене и дочкам и не подозревали, что участвуют в очень ответственном испытании новой радиоаппаратуры.
