Зейдан не бросает и журналистику: с 1892 года он издает журнал «Аль-Хиляль» («Полумесяц»), который выходит в Каире до сих пор и остается весьма популярным. В «Аль-Хиляле» он печатал много своих собственных статей нравоучительного характера, считая, что все политические и социальные реформы должны начинаться с нравственных и что в повышении уровня общественной нравственности — корень прогресса. В качестве приложений к журналу подписчики получали научные труды Зейдана и его романы (которые иногда печатались не сразу отдельными книжками, а из номера в номер).
Работоспособность Зейдана была поистине колоссальной: помимо всех упомянутых научно-популярных трудов, публицистических статей, работы по редактированию журнала, он написал за последние двадцать три года своей жизни двадцать два романа — один на семейные темы, а остальные на исторические. Это целая серия романов, охватывающая события от зарождения ислама до самых недавних лет.
Его романы, как типичные произведения просветительской эпохи, служат и умственному и нравственному воспитанию читателей: они содержат большое количество исторических сведений, в которых автор стремится быть максимально достоверным и беспристрастным, и имеют явную назидательную направленность. Благодаря простоте языка романы Зейдана доступны самому неискушенному читателю; занимательность сюжета и интриги (традиционное соединение дидактики с развлечением) делает их увлекательным чтением. В этих романах не следует искать глубоких реалистических образов, тонкости психологического анализа; на первом месте для Зейдана история и нравоучение, а не внутренний мир героев, которые иногда могут показаться несколько прямолинейными и схематичными иллюстрациями тех или иных нравственных принципов, а сюжет — достаточно условным. Когда мы читаем Зейдана и его современников, всегда нужно делать поправку на особенности литературного развития на арабском Востоке, учитывать, что здесь на рубеже XIX–XX веков мы имеем дело с литературой докритического реализма, даже с доромантической. Эти произведения вернее всего было бы сопоставлять с европейской назидательной и сентиментальной повестью XVIII века.
В самой манере повествования, в сюжетных мотивах Зейдан использует традиции арабской народной повествовательной литературы (описания героических битв, мотивы чудесного избавления от опасности, переодевания, узнавания, вмешательство «под занавес» халифа или султана и др.). В то же время, как отмечают исследователи, писатель испытывает несомненное влияние европейского исторического романа, в частности — Вальтера Скотта. Это влияние проявляется главным образом во внешнем построении сюжета (введение вымышленных персонажей в качестве главных героев, связь любовной интриги с историческими событиями и т. п.). Отношение же к историческому материалу у Зейдана иное: его интересует не романтическая экзотика прошлого, не «верное изображение человеческого духа», как определял В. Г. Белинский истинную задачу истории и исторического романа; его цель — обогатить читателей разнообразными знаниями в доступной форме, ознакомить их с конкретными и назидательными историческими фактами. Отсюда такое внимание к исторической детали: политическая обстановка, топография городов, нравы, обычаи, этикет, костюмы — все описывается подробнейшим образом, иногда замедляя повествование в самых драматических местах. Причем эти детали не выдуманы автором, — это противоречило бы его просветительским задачам. Весь материал, рисующий конкретную обстановку, почерпнут им из солидных исторических сочинений. Чтобы подтвердить достоверность приводимых сведений, Зейдан то и дело ссылается в подстрочных примечаниях на источники — идет ли речь о доходах халифата или о цене на рабынь, о распределении должностей в государстве или о придворных развлечениях. Эти ссылки на авторитеты нужны не только для того, чтобы заставить читателя поверить в реальность происходившего, но и чтобы возбудить в нем стремление обратиться к серьезной научной литературе.
