Школьники | страница 5
— А, чорт с ним, с ним не охота вязаться, — ответил Бранд. А на меня не смотрит.
— Я подумал при этом, что Витьку он боится трогать, так как Витька сильный и смелый, ну а Рейзин такое тесто, что не велика честь и извести его. Он такой несчастный, хилый.
Иванов рассказывал мне об этом и прибавил:
— Я твердо решил узнать о родителях Бранда. Неужели его учат в семье не любить евреев. У нас в отряде это строго запрещается. Ты ведь знаешь, что при царском правительстве преследовались слабые нации, армяне, евреи и другие. А советское правительство строго это запрещает. Ну, да находятся такие, как Бранд.
Иванов еще долго говорил про Бранда, потом мы разошлись с тем, что он узнает о его родителях" и тогда в отряде придумают, что с ним делать.
Я хотел кстати спросить у Иванова, что такое "слабые нации", так как мне о них не приходилось слышать, но постеснялся, что он надо мной посмеется. Мы оба пионеры и оба хорошие ученики, и вот он знает, а я нет…
Вечером я спросил у папы, и папа мне объяснил, что слабыми эти нации назывались потому, что их было меньше, чем тех, кто их преследовал, и они не могли на преследования отвечать. Они жили в русском государстве, и русское царское правительство научало и рабочих и крестьян относиться к ним плохо и всячески их обижать. И чиновники царские их обижали. Их лишали всех тех прав, которыми пользовались другие люди нашей страны.
— А советское правительство, — сказал папа, — уравняло в правах все нации.
Я рассказал ему историю с Рейзиным и Брандом.
— Этот Бранд — несознательный мальчик, — сказал папа, — и пионер-отряд должен оказать на него влияние. Слово "жид" — обидное, и его надо забыть.
С папой я охотно обо всем этом поговорил… У него не стыдно было и спросить, чего не знаешь. И потом папа все знает. Он рабочий-металлист и секретарь заводской ячейки. И все умеет объяснить.
Но интересно, что задумал сделать Бранд с Рейзиным.
6 октября.
Сегодня у меня вышла маленькая неприятность с мамой и теперь у меня в голове прямо каша. Тут все школьные дела (а у нас их куча), а тут разберись в этой домашней истории. Я решил было оставить ее как есть, но мне жалко маму.
Дело было вот как: Я ушел утром без калош, а потом пошел сильный дождь. У меня на башмаках дыры, и я подумывал — как же это я пойду домой. Вдруг, смотрю — пред четвертым уроком приходит мама и приносит мне калоши.
Она была вся мокрая и такая смешная. Платье облепило ее (а она очень худая), и получилась будто палка, на которую навернуто что-то мокрое. В самом деле было смешно, и кто-то из ребят стал хохотать и что-то о ней говорить. А в это время она подходит ко мне и говорит:
