Школьники | страница 26

25 ноября.

Вчера Витя, я, Иванов и Саша ходили навещать Рейзина, Рейзин живет на самой окраине города, в татарской слободке. У нас в городе много татар, но они учатся в отдельных школах. Школы от них близко, но ни евреев, ни русских туда не принимают и все ученье ведется на татарском языке. Поэтому Рейзин и ходит в школу так далеко в центр города.

Нас встретили на пороге кухни отец и мать Хаима. Отец его высокий и худой — будто скелет один. На нем поверх рубашки надет жилет.

— Вы пришли навестить Хаимку? — радостно проговорил он. — Что же, пожалуйте, молодые люди, пожалуйте. Хаимка совсем не заразный. Ой, он же будет так рад. Рива, скажи там Хаимке, — молодые люди, его товарищи, пришли его навестить, — сказал он матери Хаима.

Пока мы раздевались в кухне и стояли немного, чтобы не входить к Хаиму сразу, с холода, мы слышали, как мать что-то шептала Хаиму.

На пороге, между кухней и комнатой, появилось двое маленьких ребят — мальчик и девочка. У них были большие глаза и смотрели они на нас, как на диковинное что-то. Девочка сосала палец.

Витя нарочно высунул ей язык и она сейчас же убежала.

— Ну, входите, молодые люди, входите, — засуетился отец Хаима и стал отодвигать с дороги стулья, чтобы пропустить нас в комнату.

— Какие славные дети, здоровенькие, просто смотреть на них прелесть, — сказала жена.

Я сейчас же понял, что родители Хаима плохо говорят по-русски.

Мы вошли к Хаиму. Он лежал на широкой, нечистой какой-то кровати. Тут же в комнатке шьет его отец. Стоит машина, валяется работа! По полу всюду разбросаны клочки материи, ваты, нитки.

Брат и сестра Хаима стояли у стола и смотрели на нас. Они оба такие же, как Хаим, в веснушках и на голове мелкие кудряшки, только глаза у них большие.

В кухне горит небольшая чугунная печка, и там жарко, как в бане, а в комнате даже прохладно.

— Вы пришли? — слабо пробормотал Хаим.

Мы все стали у кровати Хаима.

— Ну, здравствуй, — проговорил Витя и Иванов, я и Саша молчали.

— Здрасте, — тихим голосом отвечал Хаим.

Я разговаривал с ним мало. Я больше люблю слушать и смотреть.

Пока ребята разговаривали с Хаимом, я еще раз оглядел жилище Рейзиных. Все оно бедное, бедное. На стенах — зеленые пятна, и воздух очень спертый. На гвоздике, возле швейной машины, на которой шьет отец Хаима, висит керосиновая лампа. Хаим как-то говорил, что у них лампа называется "молния". "Это, верно, она и есть", — подумал я…

Под лампой, прямо на столе, сидел отец Хаима и шил что-то темное. Он низко склонился над работой. Когда я все рассмотрел, я опять повернулся к ребятам и стал слушать.