А это что? На стене гравюра "Влюбленные" — кавалер и дама, держась за руки, идут по дорожке. Испанская шляпа с пером, средневековый плащ, изящный изгиб дамских ручек. Мишель даже обрадовался — вот и еще. Он сразу взялся за дело и уже почти не замечал времени.
Вздрогнул, когда на другой день в дверях звякнул ключ и вихрем влетела Беттина. Повалилась к нему на колени, и все повторилось, как вчера. Уходя, она оставила ему целую корзину еды.
Следующий день он опять рисовал. Карта с мельчайшими деталями поддавалась с трудом. Еще раз откинул штору и вновь убедился, что окно замуровано. Попробовал дверь, она не поддавалась. Конечно, можно вырваться, когда войдет Беттина, но не стоит ли плена карта, которую он еще не закончил?
Прошло шесть дней, Михаил работал, Беттина заходила, проявляя заботу и ласку. На седьмой день он все скопировал, перерисовал. Когда явилась Беттина, вручил ей "Влюбленных". Она пришла в восторг. Но тут-то уж он должен был дать ей понять, что не собирается больше сидеть в золотой клетке. Как ни странно, Беттина не выразила недовольства или удивления, она просто выставила одно условие.
— Ты можешь покинуть эту комнату, если… Вот что я подумала: я прекрасно пою, играю, ты приехал из самой богатой страны, там бывали наши актеры. Я знаю, что самые большие деньги платят в вашей замечательной России. И потому мы едем в Россию! Ваша императрица любит театр.
Мишель стиснул зубы от вспыхнувшей неприязни и досады и в бешенстве закричал. Он оттолкнул Бегтину и отвернулся к стене. Но не такова была эта женщина, чтобы отступать, недаром же она сумела женить на себе маркиза да еще заставила его оплачивать театр. В ответ она хлопнула дверью и заперла комнату на два замка.
Так Мишель оказался в мышеловке, только теперь, похоже, уже без сыра…
Тут Михаил замолчал, прислушиваясь к Элизабет. Спит? Слушает? Она подала голос:
— Ай-ай-ай, Мишель, вы ли это! Не ждала от вас такого. Увлекаться такими женщинами! — Она сделала паузу. И затем распорядилась: — Ну ладно, рассказывайте дальше. Чем кончилось дело?
Понурив голову, он продолжил.
Анна рассказала потом, что почувствовала что-то неладное, забеспокоилась, постояльца не было уже неделю.
Не могла слепая девушка отправиться в центральную часть города. Но ее вещее сердце подсказывало. Это проделки той самой "маркизы", о которой говорил гость. И тогда Анна обратилась к садовнику, единственному, кто бывал вблизи Большого канала.
— Синьор Джованни, вы помните того молодого человека, что остановился у нас в мансарде?
