То, что обнаружилось в Константинополе, повторилось, разумеется, в худшем виде в Смирне. От первых же новостей заныло сердце русского консула. Русский торговый корабль захватили морские разбойники, сожжена грекохристианская церковь, у секретаря Булгакова случился приступ лихорадки, а это весьма частая тут болезнь.
Надо было рассылать уведомительные письма, следить за паспортным режимом, наблюдать за таможней, торговлей.
Просыпаясь по утрам, консул слышал заунывные и пронзительные возгласы муэдзина, молитву за здоровье султана и его наследника. Доносился шум базара, расположенного неподалеку. Наблюдая местные нравы, Хемницер замечает: "Трубки курят, кофе пьют черный, а молока и не спрашивай, а сами сердитые. Только один раз я слыхал, как смеялись. А ежели занимают важные посты, такую значительность на себя напускают, что ой-ой-ой…"
Трудно ему было приноровиться к нравам здешних жителей. Переводчик (драгоман) так шумлив, что "всякое дело у драгомана увеличивается и каждая искра пламень делает". В таможне, за которую консул несет ответ, никто не хочет платить денег: "Платят три из ста пиастров, не отдают и десятой доли того, что полагается. И указа никакого для них нету".
В первые же месяцы на судне передрались русский, венецианец, грек и португалец. Случилось смертоубийство, троих из них выкупили, а русского повесили. Не успел вмешаться Хемницер. Это ли не горе!
А взятки? Какие только формы не принимали они! Местный судья (кади) пригласил русского консула к себе в гости, мол, желает показать османский дом, семью, жен своих без чадры. Три женщины обитали в трех комнатах, на кроватях высились горы подушек, на столиках стояли восточные сладости, лежали трубки.
— Греки поили бы вас, господин, фруктовой водкой, кормили вареньем, а я угощаю лучшим табаком, лучшим турецким кофе, — елейным голосом выпевал хозяин.
Гость интересовался: мирно ли живут женщины в доме, нет ли меж ними зависти? Удивился ответу кади:
— Зачем? Старшая есть хозяйка, средняя родила мне четверых детей, а младшая веселая, играет, ей четырнадцать лет.
Любопытно это Хемницеру, только тут надо быть начеку. Действительно, через неделю судья прислал ему дорогие ковры, мол, вышиты его женами для русского господина. Консул понял все и в тот же час вернул: "Кади прислал ковры и платки, шитые золотом, с комплиментами, и я их тоже с комплиментами послал ему обратно". Так что "мечтательный Дон Кихот" оказался отнюдь не наивен, и на восточную приманку-взятку не попался.
