Я-то полагал, что список вещей, что составлен для моей девочки, весьма щедр. Молодой Назика, как и все Корнелии, не был богат, а патрицианство ныне не особенно ценится, плебеи точно так же занимают высшие магистратуры и командуют армиями, порой затмевая аристократов своей напористостью и честолюбием. К тому же они могут становиться народными трибунами и портить кровь сенату с превеликим удовольствием, как это делал Семпроний Гракх. Я вспомнил о нем и невольно улыбнулся — этот народный трибун неожиданно встал на мою сторону и наложил вето на решение сената отправить брата Луция в тюрьму. Мы с Гракхом не водили дружбу, но и никогда не ссорились. Не знаю почему, но народная молва сделала нас врагами за глаза. Так что решение Гракха выглядело воистину беспристрастным.
Я так задумался, что пропустил мимо ушей какую-то фразу Корнелии Старшей.
— …золотая посуда… — расслышал я и очнулся от своих мыслей.
— О чем ты, деточка?
— Я спрашиваю, где твоя золотая посуда?
— Какая посуда? — не понял я. — Серебряный прибор вчера ставили на стол. Как видишь, разбойники не добрались до моего сундука.
— У дяди Луция золотой прибор на девять персон. Перед каждым гостем в его малом триклинии ставят золотую тарелку. А повар приносит поросенка на огромном сверкающем блюде. У тебя должен быть такой же прибор. Неужели ты позволил ему забрать золото, а сам довольствовался серебром?
Золотой столовый прибор? Это что-то новое, я не видал подобной роскоши ни у кого в мире. К тому же после всех обвинений, что сыпались на брата Луция как из рога изобилия, у него конфисковали все сколько-нибудь ценное. Кое-что удалось потом выкупить на торгах. Но ни о какой золотой посуде речи не шло. Скорее всего, это отлично начищенная бронза. К тому же брат Луций порой начинал безудержно врать, воображая, что в такие моменты подражает моей изощренной хитрости, что позволяла расставлять ловушки пунийцам. Но его обман рассчитан на слуг и женщин, а не на политиков и полководцев. Так что ответов было два — либо посуду придумал брат Луций, либо сама Корнелия Старшая — с раннего детства она была горазда на всякие хитрости.
— Ничего подобного у меня нет. Единственный подарок, который я принял от Антиоха, — это возвращение моего сына. Сенат по сему случаю преследовал меня нещадно, подозревал во взятках.
— Я хочу, чтобы мне в приданое дали золотую посуду, — заявила юная Корнелия с нажимом, и я услышал в ее голосе свои собственные звенящие металлом нотки.
