Однако вскоре я увидел небольшой разъезд вездесущих нумидийцев — эти смуглые всадники на резвых некрупных лошадях появлялись будто из-под земли и, рассыпавшись подобно шустрым насекомым, разбегались во все стороны, чтобы вскоре очутиться у нас под носом и тут же исчезнуть. Стало ясно, что Ганнибал уже здесь, в Италии, — пока мы ползали вдоль берегов Родана, пока решали, что делать, пока грузились на корабль, он миновал горы. Вопрос был в другом: как велика его армия и много ли союзников он смог добыть из местных галлов по эту сторону Альп? Племена здесь жили непокорные, и мы надеялись, коли они так упорно не желали подчиняться Риму, то проявят точно такую же строптивость и по отношению к пунийцам.
Как выяснилось, я ошибался (как и многие в те дни). Ганнибал взял приступом первое попавшееся непокорное селение, сжег дотла и вырезал всех — мужчин, женщин и детей, после чего разослал гонцов к тем, кто выжидал — браться ли за оружие или нет. Посланцы изложили ситуацию лаконично: а эти были не самыми лучшими, — другие остались и решили биться, но мгновенно оказались в окружении, и отец вместе с ними.
Я подал сигнал об опасности практически одновременно с атакой нумидийцев, так что толку от этого не было никого. Предупредить отца я не успел. В той ситуации, что сложилась, мне оставалось одно — напасть на всадников Ганнибала и отбить консула и его людей.
Я поднял руку и выкрикнул приказ. Конь мой сделал свечку, и я едва не свалился с седла. Кто-то гаркнул: «Держись крепче!» И мне почудился хохот в дерзком крике.
— Вперед! — заорал я и ринулся вниз.
Пролетев половину дороги, я оглянулся. Весь мой отряд так и остался на вершине. Лишь один всадник отделился от прочих и отважился следовать за мной. Это был Лелий.
Призывать их, кричать, угрожать — для этого надо было вернуться и упустить драгоценное время, — вместо этого я обнажил спату, взмахнул ею и помчался дальше, не оглядываясь.
Вокруг отца роились нумидийцы — мое преимущество было в разгоне, в доспехах, массе коня — конь был отличный, он мог бы нести двоих, а не только меня, щуплого тогда еще мальчишку. Первого же я ударил мечом наискось от шеи вниз и смел с лошади. Тут же дротик взвизгнул над ухом… смуглое лицо, курчавые волосы — вплотную, рядом. Удар щитом — умбон[32] рассекает скулу нумидийцу, брызжет кровь. И вот я уже подле отца. Вокруг него уцелела лишь горстка наших всадников — остальные либо бежали, либо были повержены. Консул ранен. Я вижу, как по его бедру течет кровь — кто-то всадил ему дротик в обнаженную часть ноги. Кровью вымазано и седло, и попона, и даже башмак. Я оглядываюсь, пытаясь придумать, что могу сделать, и в этот миг вижу, как порскнули нумидийцы во все стороны — это мой отряд, наконец ринувшись следом за мной с вершины холма, врезается клином в стаю дерзких хищников.
