Не станем подробно вспоминать отклики на смерть Сталина писателей, художников, архитекторов, людей творческих профессий. Эти отклики легко найти в подшивках газет. В них ярко отразилась любовь к Сталину и боль утраты. «Наш отец» — писал кинорежиссер М. Чиаурели. «Как внезапно и страшно мы осиротели!» — продолжал Михаил Шолохов. Из этих признаний, как из отдельных кирпичей, выстраивался высочайший нерукотворный постамент к памятнику великого вождя, который по словам писателя Ильи Эренбурга, шел «по гребню века».
Однако интереснее вспомнить, что говорили в дни тяжелого траура простые люди. Возьмем применительно к нашему повествованию слова колхозника и рабочего, а затем и ученого.
1. «Неужели это правда? Неужели товарища Сталина не стало? Нет, нельзя этому поверить — товарищ Сталин жив, он будет вечно жить в великих делах… он учил меня, он учил миллионы крестьян, таких, как я, строить новую жизнь».
(С. Коротков, председатель колхоза).
2. «Каждый из нас, где бы он ни был, всегда думал, что нашей работой постоянно интересуется товарищ Сталин. И от этого хотелось трудиться еще лучше… Как только стало известно, что на Волге по инициативе товарища Сталина будет строиться самая крупная в мире Куйбышевская гидроэлектростанция, я решил ехать туда. Его планы были наши планы».
(Василий Клементьев, экскаваторщик «Куйбышевгидростроя»).
3. «… Наступила заветная минута. В президиуме появляется Иосиф Виссарионович Сталин, такой родной и любимый. Вспыхивает овация. Она растет и ширится. Великого Сталина приветствуют на всех языках народов мира. Нет слов передать все то, что мы переживали в эти минуты. Я не чувствовал, как по моему лицу катились слезы радости. Сталин — бессмертен».
(А. Грава, машинист-инструктор).
4. «Ушел от нас тот, кто дал счастливую жизнь сотням миллионов людей, — вождь, учитель, друг трудящихся, великий корифей науки… Все разделы науки — общественных и естественных — одухотворялись и будут одухотворяться учением, трудами Сталина».
(Академик Лысенко).
Едины в горе. «Мы дети эпохи Сталина» (Александр Фадеев).
Бессмертен. Гул толпы.
Вот и думай: разве можно в обстановке неземного преклонения перед личностью сразу ошарашить загипнотизированное общество трагической вестью? Правительство не решалось. Три дня постепенно подводили людей к тому, что столь внезапно произошло.
Бессмертен.
Оказалось, и трех дней было недостаточно для того, чтобы общественное сознание созрело в отчаянии своем для восприятия случившейся трагедии. Главное, поверить в бессмертие. Тогда смерть — возможна. Парадокс.
