Сергей Нечаев | страница 30
Проснувшись, Нечаев вскочил с постели, быстро подошел к двери. Он сегодня должен сделать последние распоряжения, — он неожиданно запнулся. Слова застыли. По коридору шагал незнакомый часовой.
Внесли чай. Со смотрителем вошел новый унтер.
Как же это произошло? Разве не соблюдал он строжайшей конспирации? Разве он ошибался в этих простых искренних людях? Неужели его снова предали! Нечаев горько недоумевал при этой мысли и не хотел ей верить. Действительно: не эти солдаты, любившие Нечаева всей душой, даже на суде оставшиеся верными ему, на суде гордо называвшие его «наш орел», — не они выдали Нечаева.
Предал Мирский. Жалкий человек случайно попал в ряды революционеров, а когда очутился в равелине, смертельно испугался. Испугался, что погибнет его жалкая жизнь, испугался, что забудет оставшаяся на воле невеста. Нечаев увидел в записках Мирского трусость и не открыл ему всех своих планов. Но Мирский все-таки многое знал. Он знал, что солдаты находятся в руках Нечаева.
Мирский, цепляясь за жизнь, предал революционера, и за свое предательство получил фунт рублевого табаку ежемесячно и фрукты на третье блюдо к обеду.
Новый царь, Александр III, сумрачно слушал доклад министра внутренних дел.
«В силах ли бороться с Нечаевым даже власть царя? Он снова встает кровавой угрозой, снова простирает руку над троном… Нет, Нечаев должен исчезнуть с лица земли, не в каземате, не в подвале, откуда он вырвется, — он должен исчезнуть совсем, навсегда…»
Но царь не выдал своего страха. Его лицо все мрачнело и мрачнело. Когда кончилось чтение, он неуклюже сказал:
— Более постыдного дела для военной команды и ее начальства, я думаю, не бывало до сих пор.
«Постыдное дело» кончилось для нечаевских друзей, солдат равелина, ссылкой в Сибирь, сдачей в дисциплинарные батальоны. С самим Нечаевым также решено было покончить.
Узника перевели в камеру № 1. В изолированном малом коридоре равелина он был теперь отрезан не только от мира, но и от внутренней жизни тюрьмы. Нечаева лишили прогулки. Резко ухудшили питание.
Какое наказание можно было придумать для этого человека, лишенного всех прав, всех надежд, всякого смысла в жизни? Каторжные работы были б для него несказанным облегчением. Цепи и карцер ничего б не прибавили к его пыткам… Нужно было просто покончить с его существованием.
Правительство не наказало Нечаева за его деятельность в равелине. Ему даже не сказали об этом ни слова. Его только перевели в еще более сырую, еще более страшную могилу. Его совсем лишили воздуха, почти лишили пищи. Он лежал на своей постели и медленно страшно умирал…
