После нескольких часов напряженной концентрации мы оба откинулись на спальный мешок.
Брендон приподнялся на локте, подперев ладонью подбородок.
— Знаешь что? — спросил он.
— Не знаю, — сказал я.
— Я думаю, он, наверное, гей, — сказал он, и голос его вдруг сорвался на последнем слове. Он отвел взгляд. Его дыхание было частым. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы осознать: он говорил о нашем персонаже.
— Да?
— Да, правда думаю, — сказал он. — Столько геля для волос.
Когда он взглянул на меня, мы оба знали, что мы представляем собой.
Мы решили продолжать игру, пока он не добрался до следующего уровня. К тому времени, как оранжевый рассвет просочился сквозь ставни и оформился в косые прямоугольники на бетоне, Хлоя уже приготовила завтрак одна.
— Сюрприз, — сказала она, стоя на нижней ступеньке, отказываясь ступать на пол цокольного этажа. Она не казалась удивленной. И не сочла нужным переодеться, оставаясь в хлопчатобумажном халате. Я пытался заглушить ее боль и не отрывал глаз от сникшего спального мешка под ногами. — Завтрак подан.
* * *
Мой отец написал записку Богу, оставил ее в ящике моего стола и сказал, чтобы я никогда не открывал ее. Никогда не прикасался к ней, но оставил ее там. Это было формальное обещание, которое он дал Богу после взрыва в машине, сложенное в крошечный квадратик и заткнутое в угол позади кучи механических карандашей, которые я с досады жевал, когда мне не давались дневниковые записи.
В последнее лето, которое я провел в его дилерском центре, уже достаточно взрослый, чтобы любопытство пересилило почтение, я прочел эту записку.
«Отец небесный!
Благодарю Тебя за то, что спас меня в буквальном смысле от адского огня. Я даю тебе обещание и сдержу его. С этой минуты я и мой дом — мы будем служить Тебе. Я обещаю воспитать своего сына для церкви. Я обещаю быть богобоязненным человеком и приводить других в Твою божественную паству. Прошу Тебя, убереги моего сына от всего, что выстрадал я, и от моих ошибок. Убереги его от смятения этого мира. Из уст младенцев и грудных детей Ты устроил хвалу. Пусть он останется внутри истины святого Слова Твоего.
Раб твой».
* * *
— Почему ты не отвечал на мои звонки? — спросила Хлоя.
Неделя молчания прошла после нашей неудавшейся ночи. Я сидел на полу своей спальни, пульт «PlayStation» лежал в треугольнике между моими скрещенными ногами, телефон угнездился на плече.
— Не знаю.
— Как это не знаешь? Ты или отвечаешь, или нет.
После минуты тишины она повесила трубку.
