Я чувствовал, как горит лицо. Я захлопнул книгу и уставился в пол.
— Я не…
Плитка уже высохла, и в следах, оставленных резиновыми подошвами людей, осталась тонкая пленка ультрафиолетовой пыли. Пол нужно было помыть. Ряды машин снаружи нуждались в автоматической мойке, пятна воды на отцовском товаре высыхали после ночного дождя.
— Все в порядке, сын, — сказал отец, не поднимая глаз от своей Библии. — Мы можем сделать это как-нибудь в другой раз.
Во рту у меня пересохло, язык придавливал слова, как пресс-папье.
— Я сбился с мысли, — сказал я, отводя взгляд, и поймал отражение нашей группы в заднем стекле «мустанга». Наши фигуры, простертые у выпуклого стекла, напоминали длинный тонкий ободок золотого кольца, разорванного лишь в пространстве между моей правой ногой и подлокотником дивана.
Брат Нильсон открыл свою Библию на другом месте и прочистил горло.
— Все в порядке, — сказал он. — Некоторые из нас не созданы для чтения Писания.
Он заговорил о радостях рая и о жизни вечной.
* * *
Когда я буду сидеть с матерью, отцом и Хлоей через несколько часов в «Timberline», я все еще буду внутри дымиться из-за слов брата Нильсона. Я буду сердито глядеть на гигантскую циркулярную пилу напротив нашего столика и представлять, что она поднимается с шурупа, которым привинчена к стене. Представлять, как она разрезает наш город пополам. Этой ночью мне будет сниться брат Нильсон, стоящий на краю нашей гостиной, которая разламывается посередине и постепенно уплывает от всего остального города, его обвисшие трусы развеваются по ветру, и он не может перепрыгнуть через расширяющуюся трещину, его тело слишком устало и сломлено, он затерян в континентальном дрейфе.
На самом деле друзья Иова не понимали его. Ни Элифас, ни Билдад, ни Зофар. Иов потерял свой скот, свою жену, двух своих прекрасных дочерей — все. Бросок монеты, и все исчезло. Только посредник вроде Илии, младшего из друзей Иова, мог намекнуть на сложность потери Иова.
Хорошая семья, хороший дом, хорошая машина. Для этих людей и для тогдашнего меня это были необходимые элементы, чтобы обеспечить удачу на десятилетия. Неважно, что сейчас мы торговали не скотом, а машинами; неважно, что механику войны, армейские вездеходы, рассекающие пустынные тропы, мы никогда не увидим и не узнаем. В конце истории Бог обеспечит Иова другой женой, другими детьми, новым скотом. Что бы ни случилось — и неважно, насколько мы можем пострадать — если мы будем веровать, Бог вернет нам все, привьет нашу кожу на место, вылепит нам новые тела вместо прежних, уставших до мозга костей.
