— Честно говоря, молодой наш господин, больше всего я хотела вам представить одну из нас. Она о вас без передышки говорит. В ее сердце даже для Господа Бога меньше места, чем для вас. Правда ведь, Марион?
В голубых глазах Марион читалось явное замешательство. Франсуа, по-прежнему плещущийся в грязной воде, вдруг почувствовал, что увяз. С ним раньше такого ни разу не случалось. Он взмолился:
— Пожалуйста, отдайте мою одежду!
— Сейчас вам Марион ее отдаст.
Антуанетта протянула свою ношу Марион и убежала вместе с остальными, бросив Франсуа на бегу:
— Спросите у нее, как она вас зовет! Спросите, как она вас зовет!
Молодой господин и девушка остались одни, оба смущенные. Франсуа хотел было потребовать свою одежду, но слова как-то не шли на язык. Почти против воли ему подвернулась совсем другая фраза. Ее-то он и произнес:
— А как вы меня зовете?
Марион тихонько застонала. Она бросила на Франсуа умоляющий взгляд, но, поскольку он ничего больше не добавил, она закрыла глаза и прошептала почти беззвучно:
— Мотылечек мой…
Потом с потерянным видом подошла к самому краю мостков, наклонилась и протянула ему сверток. Со своей стороны, и Франсуа, по-прежнему следя за тем, чтобы оставаться в самой мути, подобрался ближе и протянул руки. Оба были так смущены, что поначалу даже не обратили внимания, в каком положении находятся: Марион — на коленях, склонившись вперед, полностью выставляя на обозрение вырез своего платья, Франсуа — лицом прямо туда. Они заметили это одновременно. Марион вскрикнула, выпустила одежду из рук и убежала, прикрывая грудь руками. Франсуа мог бы поймать свое добро, но позволил ему упасть в воду, и вынужден был натянуть на себя все мокрое. Он вскочил на Востока и проскакал верхом весь остаток дня — чтобы обсохнуть и прийти в себя.
К вечеру Франсуа так в себя и не пришел. Он лег спать в каком-то полубессознательном состоянии. Она назвала его «мотылечек мой», и он был этим совершенно потрясен. Для этой Марион он был мотылечком. Внезапно даже лев перестал его интересовать. И он вовсе не считал унизительным забыть могучего зверя ради столь хрупкого создания. Напротив, это было так чудесно! Мотылек — свобода лететь куда хочешь, порхать по воздуху, садиться где угодно. Например, меж двух грудей Марион, сложить крылышки и прижаться, съежиться, свернуться комочком… Много раз этой ночью Франсуа просыпался с пересохшим горлом и пылающим лбом.
Но и еще кое-кому не спалось этой ночью — Антуанетте. Она очень любила Марион, которая была ее лучшей подругой. Марион была девушка простая, жизнь которой сложилась не слишком счастливо. В двадцать пять лет она овдовела и вынуждена была одна растить свою восьмилетнюю дочку. И хотя со времени вдовства ей хватало предложений от парней, она все их отклоняла. Марион была чувствительной и ждала большой любви. Когда ее охватила невозможная страсть к их молодому сеньору, все подружки, включая Антуанетту, подтрунивали над ней. Антуанетта посоветовала ей выкинуть блажь из головы, но Марион заупрямилась и теперь по любому поводу говорила лишь о своем мотыльке — с обезоруживающей простотой и горячностью.
