Сверху Франсуа надевал обержон — короткую, не доходящую до пояса кольчужку, а поверх всего этого — собственно латы, то есть две широкие стальные пластины, предохраняющие грудь и спину. Последняя деталь была единственной, которую нельзя надеть самому, без посторонней помощи, и эту помощь рыцарю обычно оказывал оруженосец, а Франсуа — Ангерран. Под конец предстояло еще надеть наручи, тоже трехсоставные, как и поножи; горжерен — кольчужный воротник, защищающий шею; стеганый капюшон, предназначенный смягчать удары, и, наконец, шлем, так называемый бассинет — каску с опускающимся забралом. Завершали одеяние рыцаря железные перчатки.
Снаряженный таким образом, Франсуа вовсе не завершал свое упражнение с доспехами. Напротив, все только начиналось. Теперь ему надлежало спуститься в этом облачении по лестницам башни, что поначалу служило причиной многих жестоких падений. Добравшись до внутреннего двора, он должен был через подъемный мост донжона дойти до конюшни, оседлать Востока, объехать на нем вокруг замка, вернуться в конюшню, а оттуда — в свою комнату, где самостоятельно снять доспехи, кроме наспинника, с которым ему опять помогал Ангерран.
Месяц за месяцем Франсуа ежедневно выполнял это утомительное и скучное упражнение, в темноте, за три часа до подъема солнца. Но результат стоил усилий. Самой большой слабостью рыцаря был его вес; Франсуа настолько приноровился к этой тяжести, что чувствовал себя в доспехах так, будто их вовсе на нем не было.
Два следующих часа, остававшихся до восхода солнца, были самыми изнурительными. Под присмотром Ангеррана Франсуа занимался бегом, бросанием тяжелых камней, прыжками в высоту, с грузом и без, и, наконец, в теплое время года, — плаванием во рву. Упражнения на ловкость, такие, например, как метание дротика, казались ему желанным отдыхом. Здесь результаты тоже были весьма ощутимы: из хорошо сложенного мальчика, каким он был еще недавно, Франсуа де Вивре превратился в настоящего атлета, а его сила и ловкость сделались исключительными.
Когда звонили приму, то есть на восходе солнца, Франсуа получал право на плотный завтрак, который оказывался отнюдь не лишним. И только после этого начиналась собственно военная подготовка.
В первую очередь она состояла из конных упражнений. Рыцарь, как указывало само название, прежде всего верховой боец[10]. Франсуа надлежало стать превосходным наездником, уметь слиться с конем воедино, заставить животное подчиняться себе так, словно оно — продолжение его собственного тела. Восток доставлял Франсуа подлинную радость. С первой же их встречи между юношей и конем установилось полное взаимопонимание, которое больше всего походило на дружбу.
