Их согласие было безоблачным. Супруги совершенно подходили друг другу по уму и характеру, а тела их ладили между собой еще больше, чем души. Желание слиться в любви порой охватывало их в моменты самые неожиданные и было настолько сильным, что они вынуждены были покоряться ему незамедлительно, где бы и когда оно их ни заставало: во время верховой езды, или прогулки бок о бок по замковому валу, или на берегу моря… И что за важность, если кто-то мог их увидеть! Зову волчицы всегда вторило рычание льва, и бывало, что в пылу объятий их перстни яростно сталкивались.
Для Гильома де Вивре все было просто: он по-прежнему был безумно влюблен, как и в тот день, когда его, слушавшего стихи про Тристана и Изольду, внезапно поразил удар молнии. Он желал Маргариту, победил ее в возвышенной борьбе, она покорилась ему и теперь щедро одаривала; он был счастлив.
Что касается Маргариты, то тут дело обстояло несколько сложнее. Ее супруг много раз допытывался у нее: почему, оставаясь до последнего столь холодной и неприступной и даже предпочтя смерть союзу с ним, она вдруг круто переменилась, стоило ему лишь надеть ей кольцо? На все эти расспросы Маргарита отвечала уклончиво. Это означало, что она и не собиралась раскрывать тайну, смысл которой предназначался лишь ей одной.
А причина была в том, что, когда Гильом надел ей на палец пылающее кольцо и она, закричав от боли, бросила взгляд на впившуюся ей в плоть драгоценность, серебряная волчья морда с гагатовыми глазами вдруг исчезла и вместо нее явилась взору Теодора де Куссон, нагая, прикрытая лишь длинными белокурыми волосами. И она сказала Маргарите: «Хозяин огненного волка и есть твой самец. Возьми его, и ты, подобно мне, познаешь исключительную судьбу. Забудь про лед, забудь про мой призрак, не ищи больше встреч со мною. Совокупись с ним немедля, и пусть все твое тело запылает, как твой палец!»
Чем дольше Маргарита де Вивре, урожденная де Куссон, размышляла об этом, тем больше склонялась к мысли, что сделала правильный выбор. Гильом, который дал ей столь невероятное доказательство своей любви, проиграв ради нее в турнире, сумевший выкрасть ее из убежища и победить с помощью перстня, был мужчиной ее судьбы. Доказательство этому она получила вскоре после их прибытия в Вивре, когда обнаружила, что беременна. Несомненно, понесла она в ту самую ночь, когда Теодора посулила ей исключительную судьбу. Похоже, это обещание уже начинало сбываться: ребенок, зачатый в каменной хижине под взглядом шести мертвых волков, когда раскаленное кольцо пожирало ее плоть, имел все шансы стать существом столь же исключительным, как Юг де Куссон, сын ее прабабки Теодоры…
