На следующий день на 5-м заседании Собора 19 августа (1 сентября) архиепископ Арсений выступил уже в роли председательствующего.
Обстановка в стране и на фронтах становилась все более грозной. Собор назначил особый день для всенародного моления по всей России о ниспослании победы Русской Армии и умиротворении Родины, на которых должны были быть зачитаны два послания: ко всему православному населению России и к Армии[54].
19 августа была «получена потрясающая весть о прорыве немцев под Ригою, которой с часу на час угрожает падение. А если это произойдет, то решена участь Петрограда, а, следовательно, и Новгорода. Великое несчастье!»[55]
21 августа (3 сентября) состоялось закрытое заседание Собора[56], на котором обсуждалась как обстановка в стране, так и на фронтах. Архиепископ Арсений сообщил, что прибывшие на Собор иерархи обсудили вопрос «о перенесении Св. Мощей из Киева, ввиду возможного наступления неприятеля», и предоставили решение этого вопроса Собору. Большинство членов Собора высказалось за оставление мощей в Киеве. Архиепископ Новгородский Арсений и епископ Псковский Евсевий (Гроздов) заявили, что считают «принятое Собором постановление руководством и для себя, в случае движения неприятеля на Новгород и Псков»[57].
25 августа (7 сентября) 10-е заседание Собора «было посвящено рассмотрению предложения соборного Совета об образовании различных отделов и комиссий по вопросам церковного строительства. Образовали двадцать отделов»[58].
28 августа (10 сентября) на 11-м заседании Собора «заслушаны были списки записавшихся в отделы. Такая формальность нужна, так как после этого отделы считаются утвержденными, и Собор, наконец, может приступить к работе». Архиепископ Арсений «записался в четыре отдела „о высшем церковном управлении“, „об отношении Церкви к государству“, „в издательский комитет“ и „о Духовных академиях“»[59].
30 и 31 августа (12 и 13 сентября), утром и вечером, происходили закрытые соборные заседания (12 и 13-е), посвященные выступлению генерала Л. Г. Корнилова. «В это время Собор, как церковное учреждение, потерял свой облик и имел характер Думы, как ни прискорбно это. Первое заседание по этому вопросу, утром 30-го августа, происходило под моим председательством, так как митрополит Тихон служил в храме Спасителя[60]. Я открыл его такою краткою речью: „Настоящее экстренное заседание вызвано чрезвычайными обстоятельствами, какие переживает ныне наша родина. Совершилось то, чего всего более нужно было опасаться, — то, от чего все более нужно было охранять тыл и фронт. Надвинулась на нее междоусобица, которая может иметь роковые последствия для нашей родины… Одно несомненно: кто бы ни вышел победителем в этой брани, Россия останется побежденною, а плодами этой победы воспользуется третий… Наш Собор не политическое учреждение. Тут не должно быть никакого разделения на политические партии. Мы все принадлежим к одной так сказать партии Христа. Но любить родину — это не значит принадлежать к какой-либо партии. Любовь к родине — это общая наша священная обязанность. Родина наша переживает ныне страшные моменты. О том, как помочь ей, желательно выслушать мнение Собора“»
