Интерес к живописи сблизил Алекса с Жаком, он любил красоту во всех ее проявлениях, и на сегодняшний день обладал замечательной коллекцией картин современных художников. Он мечтал о создании собственной галереи и последнее время, как ему казалось, был уже близок к осуществлению своей грезы.
У Жака он в свое время брал уроки по акварели, за которые последний отказался взять деньги. Алекс не любил быть в долгу и ждал случая его отблагодарить. Поэтому, когда художник обратился к нему за помощью, он с огромной радостью и усердием принялся за дело. Ему хотелось сделать все возможное для этого удивительного человека.
Сразу же после беседы с Кей, он попросил Сюзи отправиться в отель, чтобы узнать судьбу вещей Марка, оставшихся в номере, и найти горничную, которой Кей отдала портрет. Сюзи молча выслушала задание, кивнула, и, закрыв записную книжку, произнесла:
– Да, Алекс, я все сделаю и сегодня после шести сообщу о результатах.
Что-то вроде короткой улыбки мелькнуло на его лице, он знал, что Сюзи сделает все, как нужно, и что ровно в 18.00 раздастся ее звонок. Сюзи была предсказуема, иногда она напоминала ему не человека, а инструкцию к человеку. Разговор с Сюзи никогда не мог выйти за рамки работы, все остальное всегда оказывалось за скобками ее интересов. Тем не менее, она очень нравилась Алексу как помощница, и он испытывал неподдельный интерес к ее личности: может ли этот живой компьютер когда-нибудь дать сбой?
Когда Сюзи скрылась за стеклянной дверью клиники, он еще некоторое время стоял в задумчивости. Сегодня его что-то задело, но он не совсем мог понять это чувство. Он вспомнил Жака и Кей. Эта девушка ему понравилась, хотя он не хотел себе до конца в этом признаться, но он поймал чувство радости, когда представил, что увидит ее снова. К тому же Кей заинтересовала его еще и тем, что была русской, а он всегда испытывал интерес к этой стране и в свое время перечитал всю историю Российского государства. У Алекса никогда не было русских знакомых, только несколько полотен современных художников, одно из которых было его любимым. От этой картины веяло покоем, на ней был изображен зимний лес: заснеженные лохматые деревья, худые серо-коричневые стволы, сотни оттенков белого, сотни граней тишины и легкий намек на чудо. Почему он ее любил? Алекс пытался объяснить себе это (он всегда любил логически обосновывать свои чувства, у него всегда были а, б, в…), но так и не смог. Все его доводы и догадки оказывались какими-то надуманными и не отражающими сути. Поэтому для себя он отметил, что иногда лучше не пытаться раскладывать чувства, а просто воспринимать и не думать. Правда, последнее у него плохо получалось, мысль Алекса всегда пребывала в нескольких плоскостях размышлений, он одновременно мог думать о разнородных вещах. Иногда ему казалось, что его рассуждения похожи на этажи, которые «мыслятся» одновременно. Последнее время, это стало для него проблемой, он плохо засыпал, не мог переключаться с разума на ощущения, отчего последние у него находились в зажатом состоянии. Алекс был скуп на проявление чувств, которые, не успев появиться, тут же остывали под контролем разума.
