— Тогда ты будешь снова заперт, а я поддамся чувству вины и не загадаю более ни одного желания, — злилась Верона, отмахиваясь от джинна, как от назойливой мухи. Только что ладонью по лицу не заехала, скрываясь от Шахрура за косяком двери собственной комнаты. Ответом с той стороны был злодейский раскатистый смех.
В назначенный час — к девяти вечера субботы — Верона и Шахрур подъехали к кино. Джинн продолжал старательно платить по счетам и взял на себя такси, за пять минут так обаяв водителя-татарина, что тот сделал скидку за проезд. После этого ведьме пришлось в очередной раз выслушать, насколько полезно иметь такого слугу как Шах, но слишком разойтись в похвалах драгоценного себя тот не успел — впереди замаячила светлая фигура заждавшейся Оксаны. Вероне оставалось только неуверенно вздохнуть и прятаться за джинном от нестерпимой, вызывающей красоты высокого каблука, тугого хвоста, винной помады и длинных, острых стрелок.
— Я взяла три билета рядышком прямо посередине зала! — ознаменовала Оксана личную победу заразительной улыбкой. — Третий ряд, лучшие места. Давайте закажем еды и насладимся.
Ведьма была бы готова наслаждаться, да только скопление людей пусть и меньшее, чем можно ожидать вечером, сбивало ее с толку. Слышались в толпе беды: детские слезы, материнские печали, отцовские горести, привкус предательства и зловоние страха. Верона зябко закутывалась в пальто, пока Оксана крутилась перед джинном, требуя помочь ей снять дубленку, подержать еду, показать силу и решительность, пробурив путь в уютной тьме кинозала, — и Шахрур покорно галантничал. Зачем-то он каждый раз обращался к ведьме ищущим одобрения взглядом, порывался на помощь и к ней, но едва ли успевал сделать шаг в сторону, как вновь становился жертвой почуявшей власть женщины. Между синими рядами кресел у Вероны с подругой образовалась какая-то внеплановая толкучка: Оксана неудачно оступилась, вроде как повредила ногу, а потому плюхнулась прямо посередине, разделяя места Шахрура и Вероны своим. Последняя боли в тонком теле подруги не чувствовала, но оправдала Оксану про себя, мол, та давно не выходила в люди.
Темнота схватила зал в цепкие лапы, колонки взорвались непривычным уху бодро-воинственным грохотом рекламы и трейлеров. Только теперь, в этом шуме и под выжигающим светом экрана, Верона смогла вздохнуть свободнее — чужие беды остались за толстыми стенами, в отдалении. Но полностью отвлечься никак не удавалось — даже спустя время. Маленький, но зубастый червячок подавленного страха ворочался неподалеку. Оксана щебетала что-то джинну на ухо, полностью отвернувшись от Вероны, делилась переживаниями за глупую главную героиню, хватала за руку, льнула в полунаигранном испуге, — а Шахрур минута за минутой будто бы чернел все гуще, сжимался и отчуждался. Он, который еще вчера действовал ведьме на нервы пошлыми рассуждениями, беспричинной и бессмысленной похабщиной, готов был выпустить шипы на почти доступно ведущую себя женщину. Через сорок минут от нечеловеческой злобы начало подкатывать к горлу неприятное, тошнотворное чувство, и Шах, сконфуженно ухмыляясь, вдруг вырвался и сбежал. Оксана с Вероной переглянулись, и последняя поднялась за джинном.
